Тяжесть компромата о пропавшей без вести сестре даже усугубилась в период службы в полку. На пике холодной войны от Ольги, вдруг, пришло письмо к матери: жива, обитает в Западной Германии, замужем, два сына. К вящей радости старенькой мамы! А гвардии лейтенанту парадного полка Рачкову начальство приказало срочно съездить к неграмотной матери и убедить её навсегда отказаться от писем и возможных посылок из логова НАТО. «Иначе придётся тебе, лейтенант, распрощаться с погонами советского офицера, хоть ты и представлен к званию старшего лейтенанта».

И поехал без пяти минут гвардии старший лейтенант к матушке Аграфене Мироновне в степную ставропольскую глубинку. На советы его командиров запричитала: «Да мы ж тебя, сыночек, сызмальства готовили в офицеры, ты хорошо получаешь, помогаешь учиться сестре Владилене в городе, в институте. Как ни тяжко мне, да легче стало, что Олечка вообще жива-здорова. А ты послушайся начальства, вертайся скорей в Москву. А с Олей, даст Бог, ещё свидимся…»

(После падения «железного занавеса», в начале нашей перестройки Ольга, пережив полувековую разлуку из-за «горячей» и «холодной» войн, сама с сыном и внуками приезжала к 90-летней всё ещё шустрой матери, гости объедались её фирменным борщом и тонкими, хрустящими блинами. Потом, тоже в начале 90-х годов Ольга принимала у себя дома в горном местечке Шёнау близ Фрайбурга сестру и брата с их супругами и детьми. В сердце и душе все они, конечно, никогда не отрекались друг от друга…)

Выездным в мир капитала наш обозреватель-международник, конечно, стал ещё раньше с началом перестройки. Вопреки прежним откровениям жене побывал с ней в Германии, Швейцарии, Италии. Но самое разительное произошло на наших глазах. Пока какие-то там инстанции десятилетиями трепали Рачкову нервы унизительными запретами на выезд в страны капитализма, капитализм сам пришёл к нам! Правда, это уже другая история.

Заканчивая тему подзаголовка, вспоминаю рассказ моего коллеги – научного консультанта газеты «Экономика и жизнь» по биржам и банкам профессора Камиля Иванова. В молодости, ещё на стадии телефонного знакомства с Борисом решил он уточнить у обозревателя что-то по конъюнктуре рынков, специалистом чего тот и был. Камиль полагал, что работает этот уже известный спец в какой-нибудь исследовательской инстанции, которая, возможно, его и обслуживает. Оказался же одним из многих сотрудников Союзнефтеэкспорта. В высотке на Смоленской площади в кабинете, набитом сослуживцами, как сельдями в бочке, сидел и он, зажатый стульями соседей по кабинету, десятками папок, калькулятором и печатной машинкой (компьютеров ещё не было). Сосредоточен на своём. Схимник?

Теперь же, говорит профессор Иванов, сравнил бы нашего обозревателя с тем американским астрономом, который математически высчитал наличие у Солнца ещё одной, пока невидимой планеты, и нашёл её вероятное место путём дальнейших расчётов – как говорили, «не видя Плутона, открыл его на кончике пера». Можно, пожалуй, признать, что вот так и Борис Рачков, не видя вживую «мир жёлтого дьявола», искал и точно находил «на кончике журналистского пера» объекты для поражения, иногда в их зародыше.

В 1970 году безжалостный маховик тоталитаризма вообще чуть было не раздавил «учителя арабов», «отца ОПЕК», «заклятого друга» Esso, Shell и Ко. Над Рачковым разразился гнев Михаила Андреевича Суслова, политического кардинала КПСС при нескольких генеральных секретарях партии. Парадокс истории: молодой Суслов в команде с опытным партийным кадровиком Шкирятовым способствовал в 1938 году вызволению из ежовского каземата Василия Рачкова – отца Бориса. Затем именно Михаил Суслов, возмужавший соратник Сталина, торжественно открывал в только что очищенном от фашистов Ставрополе суворовское училище, где внимал ему в шеренгах и суворовец Рачков. Его-то через 27 лет тот же Суслов, только забронзовевший, вышвырнет, как щенка, из редакции газеты «Правда». Сатурн, пожирающий своих детей? За что?