Аудитория у Бориса Рачкова в силу своеобразия его темы сформировалась многоплановая. Массовая – если вопрос касался жизненных интересов целых народов, наподобие нефти для советских людей, арабов, иранцев, венесуэльцев, индонезийцев, нигерийцев, да и для американцев, японцев, западноевропейцев, когда цена бензина иногда становилась для них важней показателя температуры тела, как это имело место при энергетических кризисах. Аудитория резко сужалась при освещении отвлечённых тонкостей рыночной конъюнктуры, демпинга, игры ценообразования. Часто аудитория была в основном зарубежной – когда перо автора работало против закордонных клеветников, их лоббистов в национальных и международных сферах, против коварства крупного капитала не только по отношению к СССР, но и к их же метрополиям.

Наконец, его повсюду читали экономические аналитики, люди бизнеса, прессы и лоббистских кулуаров, учёные и студенты. В том он сам не раз убеждался, читая лекции в московских вузах, или когда в начале 2000-х годов с коллегой Юрием Тартановым посетил мегаполис американского интеллекта – Силиконовую долину, штат Калифорния. В её библиотеках из подшивок советских газет часто были вырезаны обзоры, памфлеты и статьи Рачкова. Причина, по словам служителей, «в ценности вырезок для студентов». Но с гордостью добавляли, что есть и «преподавательский фонд подшивок, где подобные проказы довольно редки».

Между тем, то здесь, то там всплывал вопрос, а кто же всё-таки этот эксперт, откуда взялся толкователь коммерческих склок забугорного происхождения? Его и на голубом экране-то почти не бывает.

На Родине вопрос возникал разве только в самом начале. Так, приёмная комиссия Союза журналистов сперва отказывалась принять его в Союз, ибо в штате ни одной редакции такого работника нет. Вообще, мол, не бывало случая, чтобы приняли внештатника. Впоследствии ситуацию переломили выступления от секции международников, в частности, весьма авторитетного тогда Валентина Зорина. Они-то уж заприметили оригинальность работ Рачкова и даже пополняли вырезками его статей свои рабочие досье. В мае 1962 года он был принят в секцию международников Союза журналистов единогласно.

А за рубежом? Деловой журнал ФРГ «Bonner Energy-Report», например, в 1980 году писал: «О напечатанной у нас статье Рачкова сообщили буквально все информагентства. Он давно известен на Западе. На сей раз газета английских деловых кругов «Файнэншл таймс» даже решила уточнить положение и значение Рачкова в его стране. Подтверждено, что он регулярно выступает в «Известиях», информационных агентствах «Новости», ТАСС. Считается экспертом по вопросам нефти, выражающим «общественное мнение Москвы». Поэтому можно исходить из того, что всё, о чём он пишет, не лишено официальной подоплёки. С запросом к правительству ФРГ обратился в бундестаге и спикер от фракции ФДП Гельмут Хаусман. Ответа пока нет».

Можно добавить, что до работы экспертом объединения он был сотрудником Научно-исследовательского конъюнктурного института, позже – заместителем главного редактора журнала «Внешняя торговля», педагогом МГИМО, Академии внешней торговли и позже – обозревателем, научным консультантом в редакции «Экономической газеты» переименованной затем в «Экономику и жизнь». Все близкие его знали, что он исходил только из собственного понимания «мира и окрестностей», из ответственности за собственное дело. Во все десятилетия никто и никогда не давал ему указаний, не подвергал цензуре, разве лишь пару раз из отдела пропаганды ЦК КПСС поинтересовались, почему он такую-то проблему трактует в печати именно так. «Успеха, продолжайте!».