Сел за стол. Хозяйка угощает: «Закусите, пожалуйста». Налил себе вина – ну пьют-то все одинаково, – а вот как приступить к закуске, не знал. На столе было множество разных ножей – и гнутых, и прямых, длинных и коротких – и вилок самых разнообразных форм. Я был в недоумении, не зная, как и чем есть, чтобы не выдать неловкости. На столе стояли какие-то похожие на сливы ягоды, и я решил закусить ими, поддев себе на тарелку ложкою. Взял в рот, чую, – чистейший керосин. С трудом я проглотил одну. Хозяйка же, видимо заметив мое смущение и неловкость и сказав: «Ну, мне нужно там по хозяйству», – вышла и увела стоявшего в дверях чернокожего лакея. Оставшись один, я уже наелся без стеснения, чего душа хотела. Потом я узнал, что проглоченная ягода с керосином, как мне показалось, была маслина. С тех пор, проходя мимо гастрономических магазинов и видя выставленные в окнах маслины, припоминал, как я впервые пробовал их.
Годы обучения на курсах графини Паниной оказались переломными в судьбе Алексея Константиновича. Он понял, что свою судьбу можно делать своими руками. И уроки русского языка и литературы нашли в его лице благодарного и восприимчивого слушателя.
Через четыре года мы сдавали экзамены по программе среднего учебного заведения, и снова возникло желание продолжить нашу учебу. Нелегально, опасаясь, что нас накроют, мы продолжали занятия по математике, русскому языку, физике и химии и географии. Об одном из наших новых преподавателей стоит сказать особо. Это был Всеволод Михайлович Эйхенбаум, сначала студент университета, затем политический каторжник, осужденный по делу эсэров на 25 лет каторги, закончивший свою политическую деятельность политическим руководителем украинского вождя и главы бандитов Махно и погибший, не знаю, при каких обстоятельствах. Эйхенбаум был на диво способный и талантливый человек. Впоследствии я часто сравнивал его с Троцким по красноречию, с той только разницей, что в выговоре Троцкого чувствовался еврейский акцент. Эйхенбаум, тоже великолепный оратор, отличался тем, что в каждом слове казался русским человеком. Это подтверждалось в каждом обороте его выговора. Например, говоря слово «что», он произносил «што», и всей своей речью подражал выговору простого человека, отчего она приобретала особую привлекательность.
Всеволод Михайлович Эйхенбаум.
При жизни Алексея Константиновича не было Интернета, да и газеты не наполнялись «излишней» для народа информацией. А вот что мне удалось почерпнуть из Википедии об этом учителе, ровеснике деда, имевшем на него столь сильное влияние.
Эйхенбаум Всеволод Михайлович (11 августа 1882– 18 сентября 1945), больше известный под псевдонимом Во́лин, – российский анархо-коммунист. Брат литературоведа Бориса Эйхенбаума.
Родился в Воронежской губернии, в семье врача, после окончания гимназии переехал в Санкт-Петербург, чтобы учиться на юриста. В 1904 году покинул университет, вступил в партию Социалистов-революционеров и присоединился к революционному рабочему движению.
Занимаясь просветительской деятельностью в рабочей среде, Волин познакомился с Георгием Гапоном и принял участие в демонстрации рабочих в Кровавое воскресенье, что радикализировало его взгляды. Во время революции 1905 года вместе с Георгием Носарём принял участие в создании первого Совета рабочих депутатов, в результате чего был арестован. После побега из-под ареста в 1907 году Волин эмигрировал во Францию, где в 1911 году присоединился к небольшой анархистской группе Аполлона Карелина.
Во время Гражданской войны в России Волин принимал участие в деятельности федерации украинских анархистов «Набат» и тесно сотрудничал с Нестором Махно. Однако в отличие от Махно Волин был прежде всего интеллектуалом, предпочитавшим пропаганде действием пропаганду словом. В 1920 году он был арестован большевиками, но вскоре выпущен, по соглашению советского правительства с Махно. Вскоре последовал повторный арест, из-под которого Волина освободил съезд Профинтерна, часть делегатов которого выступила за амнистию анархистов. После этого Волин был выслан из страны. Живя некоторое время в Берлине, он написал ряд работ по истории анархистского движения в России, а также перевел на немецкий язык и снабдил предисловием «Историю махновского движения» Петра Аршинова. Через некоторое время Волин получил приглашение в Париж от Себастьяна Фора, где принял участие в работе над анархистской энциклопедией.