Под мокрой тонкой тканью трусиков отчетливо выделяется узкая дорожка темных волос, вид которой сбивает мое дыхание. Медленно схожу с ума, представляя, что все это мог получить тот придурок в бассейне.

— Мари, — рычу почти в губы, склоняя голову к ее влажному лицу.

Торможу свои воспоминания силой мысли о том, что я... не могу. Мы не можем.

Все очень сложно, слишком сложно. Завтра Мари придет в себя и пожалеет о том, что между нами вообще что-то было. И я не могу допустить больше, чем эту близость. Причин для этого достаточно, одна из которых находится за четыреста метров отсюда.

Фиона, должно быть, подняла на уши всех, поскольку я так и не появился в нашем номере. Буду гадом, но это последнее, что может меня волновать. Но, твою мать, волнует…

С шумным выдохом отклоняюсь назад. Мари будто чувствует мою нерешительность и склонность к побегу. Распахнув широко глаза, подается вперед, касаясь губами колючего подбородка. Ее руки полностью освобождают мой торс от прилипшей к телу ткани, которая быстро присоединяется на пол к другой чужой рубашке.

— Дом, — берет мою ладонь и прикладывает к своей груди, подгоняя меня сжать ее. — Хочу, чтобы ты меня трогал... Прошу.

— Мари... — упираюсь второй рукой в стену, чтобы не упасть.

Нет, я не смогу. Я не должен, — как мантру повторяю про себя, а на деле смахивает на поведение гребаного импотента, честное слово.

— Сжимай меня, гладь, ласкай... — произносит она едва разборчиво, держа мою руку. — Мне это нужно.

Вцепившись ладонями в кисть, нарочно задевает ей свои соски, водит рукой по шее. Закрыв глаза, прикасается губами к пальцам, представляя, меня на ее месте, а затем трется о шершавую ладонь нежной кожей щеки.

Я продолжаю вести себя как гребаный истукан. Стараюсь дышать глубоко и равномерно, контролируя накаленную обстановку под паром в душе, которая дает глубокую трещину моим стараниям.

— Хочешь, чтобы я тебя трогала?

Я сейчас в такой эмоциональной заднице, что не в состоянии соображать, не то, чтобы отвечать на ее вопросы.

— Хочешь? — спрашивает вновь, взяв бразды правления в свои руки в прямом смысле слова.

Мари старательно очерчивает моим большим пальцем свои губы, а затем вбирает фалангу в горячий рот и выпускает с характерным причмокиванием.

Бл*...

Не дожидаясь ответа, опускает между нами руку и сжимает в ней мой ноющий твердый кол.

— М-м-м, — твою мать. Из моих глаз сыплются искры счастья.

— Ничего себе... — выдыхает она потрясенно, прощупывая через ткань эрекцию внушительных размеров.

— Что не так? — хриплю, и непроизвольно толкаюсь ее руке навстречу.

— Все так, — усмехается, заставляя меня дико сопеть от возбуждения. — Именно так, как я себе представляла.

Фак.

Я говорил, Мари бестормозная девчонка? Просто лупит по мне своим откровением и простотой, как кулаками по груше.

— Поцелуй меня, пожалуйста, — умоляющий шепот возле губ.

— Мари, мы...

— Заткнись, Доминик, — улыбнувшись, она нежно трется губами о мою щетину. — Ты уедешь, и мы никогда больше не увидимся...

Она права. А во мне все еще протестует жалкий идиот, который не может найти подходящих слов для отказа девушке.

— Поэтому, Дом, ничего не говори. Просто сделай это. Сделай меня чуточку счастливее.