А я уткнулся носом в ее висок, прикрывая глаза. Иве не нужен был ответ. Ей нужно было просто иметь возможность кому-то показать, как ей тяжело.

Потому что заведующему отделением хирургии особо некому жаловаться.

Я же, видимо, слишком напряженно выдохнул очередную порцию дыма, потому что Ива тихо сообщила:

— Его пристрелили при изъятии девушки.

Мне нельзя было интересоваться, кто виновен в том, что мы снова собирали девушку по кускам, решая, скольких кусков она лишится. Один шаг в сторону партнера пациентки — и мне наденут намордник с наручниками и отправят оперировать заключенных. И связи никакие не помогут. Больше не помогут. Я исчерпал их ресурс, когда убил одного такого ублюдка прямо на глазах всего персонала…

— Повезло, что ты был недалеко, — прошептала Ива. — Спасибо, что приехал.

А я не мог по-другому. Когда она звала, я мчался со всех ног. Даже не так — я кружил вокруг отделения. Моя квартира здесь же, и Янку я потащил ужинать сюда же…

Ива была самым дорогим «не-человеком» в моей жизни. Ведьма-золотые руки, умница каких поискать… С ней я чувствовал себя здесь как дома.

— А почему ты, кстати, в городе? Говорил же, что уедешь…

Я усмехнулся, прикрывая глаза.

— Я искал поводы остаться, как обычно.

Да, у меня были проблемы с привязанностями. И я ничего с ними не делал.

— Князев, ты что, улыбаешься? — она отстранилась и всмотрелась в мою помятую физиономию, делая вид, что нашла на ней пару отличий от меня обычного.

— Тебе показалось, — затянулся я.

— Игорь, — щурилась ведьма. — Игорь, говори!

А моя морда и правда перекосилась в какой-то судороге, стоило вспомнить, как начинался вечер.

— Я идиот, Ива, — покаялся я. — Оперирую у Розмуха в клинике…

— Да ну, отстой какой-то, Князев. Кто это вообще — Розмух?

— Хороший хирург.

— А зачем ты там оперируешь?

— Сам пытаюсь понять, — усмехнулся я.

— Ох, ничего себе! Значит, ты поклоняешься не только богу смерти…

— Или у него отличное чувство юмора.

— Кто она? — спросила Ива прямо.

— Его помощница, — признался нехотя.

— Я вечер тебе испортила, — расстроилась Ива.

— Спасла ее от моей голодной расправы, — оскалился я.

— Черт бы вас побрал блохастых, — закатила она глаза. — Ну что ты несешь?

— Только это секрет, Ив, — добавил серьезно я.

Она пристально на меня посмотрела и еле заметно покачала головой.

У всех врачей есть профессиональные деформации. У хирургов они особенные. У меня — непреодолимые до жути. Я каждый день на протяжении многих лет вижу здесь, слышу и чувствую то, чем кончаются отношения таких, как я, с такими, как Яна. Это наверху можно говорить, что процент трагедий существенно снизился и что нам больше не грозит вымирание. Но здесь это выглядит все так же удручающе. Здесь ты этим процентам вспарываешь тела, держишь их сердца в руках и записываешь время их смерти.

— Ладно, езжай давай. Желательно к ней.

— У нее с сердцем проблемы, — рассеяно заметил я, не двигаясь с места.

— Серьезное что-то?

— Вроде бы нет. Но там не было диагноза, пока она мне в руки в обморок не упала. Еще и перечит мне и не обследуется…

— Это она зря, — улыбнулась Ива. — Надо устроить ей диспансеризацию, Князев. Ты же не разучился еще ухаживать за девушками?

— Сегодняшний день оставил много сомнений в этом, — хрипло усмехнулся я. — Буду я, Ивка, с тобой старость коротать, похоже…

— Хрен тебе, — рассмеялась она. — У меня на старость большие планы.

— Ладно. — Я тяжело поднялся, сжал ее плечо и будто вышел из защитного круга.

На плечи навалилась тяжесть. И в этот момент слабости безумно захотелось в чье-то тепло. Чтобы приползти, упасть в ноги… и сдаться на милость. Я только усмехнулся. Доплелся до раздевалки, стянул униформу и направился в душ.