Он что-то внушал Нике, а та отчаянно доказывала обратное.

– Прекрати! – прошипела эта коварная кобра на здоровяка. – Не нужна мне твоя помощь!

– Дура, – цедил он. – Мой батя способен разрулить все.

– Ага, разрулит батя, а потребуешь плату ты с меня.

– Ой, Ника, – неприятный смешок донесся до меня, – не чуди. Плата… Что с тебя брать-то? Ты бедна, как церковная мышь.

Вот я бы с ним поспорил в этот миг! Была она бедна, пока не прикарманила мои денежки. А сейчас ее состоянию позавидовали бы мы все втроем.

– И зачем я тебе тогда? Дим, зачем ты со мной встречаешься?! – с обидой в голосе произнесла она.

– Нравишься ты ему, – дружок этого Димки, похоже, ввязался в беседу. – Хотя ему все твердят, что мог бы найти и посолиднее.

– Заткнись, – раздраженно бросил Никин приятель.

– Не пари горячку, Ник. Потом будешь локти кусать. Узнает сестрица и тебе крышка!

– Сама разберусь.

– Ага, разберешься. Хуже будет только. Сессия на носу, а ты…

– Это случилось и по твоей вине, между прочим.

– Ок, допустим. Детка, – голос его стал тише и мне пришлось аккуратно податься вперед, стараясь не шуршать. – Я много не потребую. Только тебя.

– Нет, – голос Ники, кажется, даже не дрогнул.

– Ой, ну и носись дальше со своей девственностью, как курица с яйцом. Все равно захочешь стать моей, только поздно будет!

В ответ лишь хлопок. Похоже, Кошкина закрыла дверь, оставив ни с чем этого альфа-самца.

Я в душе даже порадовался за нее и позлорадствовать не забыл тоже, представив рожу этого гада.

Значит, никого у крошки еще не было. Я бы исправил, конечно… если бы не Карина. Теперь рыпаться поздно.

Но мысль эта дурацкая занозой засела внутри.

Однако следовало подумать о другом. Парни не собирались задерживаться, хотя неведомый Димка попытался воззвать к совести своей подружки, я очень надеялся, что все-таки уже бывшей.

– Ник, открой дверь! Истеричка хренова!

– Пойдем, Димон. Успокоится, сама прибежит. Будешь еще унижаться перед этой молью.

– Ты ничего не понимаешь, – цыкнул он на дружка, и спустя минуту те начали спускаться.

Дьявол! Пожалуй, мордобой отменялся. Хотя прописать между глаз желание еще присутствовало. Но лучше, наверное, не сейчас.

Внизу скрипнула дверь, послышалось тявканье и я, вздохнув, начал тоже спускаться.

Бабуля, продолжая проклинать соседей, медленно поднималась и, чтобы не вызывать излишнее любопытство, я рассчитывал проскочить, но не вышло.

– О, полиция, – обрадовалась она зря. – Генерал?

– Капитан, – закашлялся я даже.

– Вы же к этой вертихвостке приходили? Развели тут бордель, когда сможете ее посадить?

– Кого? – еле произнес, понимая, что прилипла она ко мне, как банный лист к филейной части.

– Наташку. Не работает, мужиков водит. Концерты устраивают мне над головой.

– Квартира у вас какая? Передам участковому, он проверит!

– Точно? – с недоверием спросила она, приглядываясь ко мне.

Вообще-то, нет. Лишь бы память у нее была не фотографическая, иначе она отыщет не только меня в отделах города, но и пойдет выше.

– А эти вот еще… – переключилась она быстро, заметив за моей спиной парней. – Наркоманы! – взъелась бойкая старушка, начиная размахивать руками.

Парни, скорее всего, пожалели уже не раз, что заявились сюда. И пока бабуля отчитывала их, обвиняя во всех грехах, я плюнул и сменил маршрут.

– Ника, открой! – ударил кулаком в дверь, пока внизу шли разборки.

Собака надрывалась, едва не срывая голосовые связки. Бабуля материлась, как заправский грузчик, а судя по топоту, парням все-таки удалось прорвать оборону.

– Держи. Можешь пересчитать, – с порога всучила она мне сверток, просипев тихо.

– Ты плачешь? – коснулся я ее подбородка двумя пальцами, заставляя девчонку поднять голову и взглянуть мне в глаза.