5. 4

Да и мало ли, вдруг на самом деле киллера подошлют? По закону стечения обстоятельств, он вряд ли будет таким симпатичным, как «мой нервный хирург».

— Как тебя зовут, Мой Хирург? — усмехнулся я, глядя, как она сопит, слушая мое сердце.

Она предсказуемо не ответила. Хмурилась, поглядывая то на мою грудь, то на приборы. Я покладисто молчал, ожидая, когда она наслушается. Наконец, она вздохнула и отпрянула, устало стягивая стетоскоп и роняя его на кушетку.

— Тебе понравилось? — хмуро проследил я за прибором. — Или все плохо?..

— Заткнись, — вдруг раздраженно перебила она, хватая стетоскоп.

Рывком нацепила его на шею и принялась тереть лицо, запрокидывая голову к потолку.

Странная. Меня стало бесить.

— Может, тебе лучше пойти выспаться, а потом приходить к пациенту?

— Ты меня еще будешь учить работать! — прорычала она, морщась.

— Ты что, скальпель во мне забыла?!

С губ Моего Хирурга слетел обреченный смешок:

— Если бы! — И она опустилась на стул, глядя перед собой.

А я присмотрелся… и разочаровано хмыкнул. Она еще и ведьма. Обидно даже. И я усмехнулся.

— Чего ты все веселишься? — недовольно потребовала она, переводя на меня взгляд.

— Я будто в фильме про нерадивую киллершу, которая никак не может добить свою жертву. Что тебя так мучает?

Мой Хирург медленно моргнула, и глаза ее вспыхнули праведным гневом.

— Ты — самодовольная эгоистичная сволочь, Стас Князев, — медленно поднялась она, обличительно тыча мне в голову, — не нашел другого смысла в жизни, кроме как доводить своего брата — блестящего хирурга и порядочного мужчину — до нервного срыва! Ты не придумал себе лучшего применения, кроме как разрушать его жизнь!

Пока она чеканила слова, я взялся бесить ведьму медленным оскалом.

— То есть, ему ты лицензию на право разрушать твою собственную жизнь выдала, — протянул я насмешливо, смакуя каждое слово. — Или, дай догадаюсь… Он в упор не видит одну симпатичную влюбленную в него ведьму? Как это на него похоже…

Мой Хирург застыла так, будто бы мы играли в «Морская фигура замри». И изобразила на лице все то, во что я ее макнул. Стало неинтересно.

— Приходи перекинуться в карты, — разочаровано вздохнул я. — У нас с тобой больше общего, чем может показаться на первый взгляд. Может, развлечем друг друга в этой дыре.

Ведьма скрипнула зубами, вскружила потоки воздуха вокруг себя так, что ее волосы разметались по сторонам, и, развернувшись на каблуках, вылетела из палаты.

***

— Вот сволочь! — прошипела я, бросившись по коридору.

Много общего, мать его! У нас с тобой, придурок, одно сердце на двоих! Я пыталась сосредоточиться там и прислушаться к вибрациям остатков заклятья, но этот балабол же не даст посидеть-подумать! Снотворного ему надо выдать и подумать, что делать. Ясно одно — нести ответственность. За тупость, за непрофессионализм, за то, что позволила эмоциям взять верх. Как же не вовремя я устала…

— Ива Всеславовна, Игорь Андреевич сказал, что вам нужно сделать капельницу. — Я подняла глаза на своего заместителя с мобильным у уха. — Я как раз звонил…

— Олег Маркович, я позже вас найду, — свернула я за угол и направилась к лифтам.

Меня всю трясло, в груди горело, щеки пылали, и я не понимала от чего. То ли нервы, то ли усталость, то ли слова этого сволочного волчары! Какой же он гад! Как же искусно подмечает слабости на лету и тут же швыряет их в обратку острыми углами!

Я выскочила из лифта на верхнем этаже, пронеслась тихим тесным коридором, пропахшим стиральным порошком, и ворвалась в свою комнату, захлопывая за собой двери. Тишина показалась такой оглушающей, что зазвенело в ушах.