Да, мадам Чэн сильно изменилась за десять лет, она стала черствой и холодной по отношению к дочери. Второй раз замуж она так и не вышла, хотя кандидаты были. Сабин старалась держать себя в форме, да и дочке спуску не давала. Именно по этой причине, как только Маринетт смогла себе позволить, тут же сняла квартиру и с облегчением съехала от матери.
Так Дюпэн-Чэн и повзрослела. Единственным настоящим другом у нее оставался лишь Нуар…
***
Слезы так и льются из глаз. Невозможно поверить в то, что сейчас он рядом. Что она может его обнять и сказать все, что наболело за десять лет. И она точно знает, что папа её поймет, как никто другой, ведь когда он рядом можно ничего и не говорить…
– Папа, я… я… – пыталась сквозь слезы хоть что-то сказать Мари.
– Все хорошо милая, я знаю… Я тебя тоже люблю… – крепко обнимая и гладя голову дочери тихо шептал ей отец.
От него исходили тепло и свет… приятный и теплый, как облачко. Спустя мгновение слезы прекратились, а на лице девушки засияла улыбка.
– Дай-ка я на тебя посмотрю, – сказал Том и отпустил дочь, – ты так выросла, так похорошела, ну, прям невеста!
Мари смутилась, – Ну, пап!..
Месье Дюпэн конечно же был прав, Маринетт и вправду стала настоящей красоткой: стройные длинные ноги, точеная фигурка, нежные голубые глаза и темные длинные локоны, что развивались на ветру. Сейчас она была облачена в легкий, тончайшего шёлка, белый сарафан на тонких бретельках, что доходил чуть повыше колена, и отчасти больше походил на ночнушку. Хоть она и выросла, но все еще была невысокого роста, и даже стоя босиком практически на носках, все равно доходила Тому только до плеча.
– Ты такая же красивая, как и твоя мать в твои годы, – мечтательно сказал ей отец.
Маринетт же это сравнение заставило загрустить.
– Пап, мама…
– Я знаю… – печально ответил он, – Но ты не переживай, все будет хорошо.
– Правда? – воодушевлённо спросила синеглазка.
– Правда! – кивнул Том.
Невнятные звуки расходились по туману подгоняя встречу отца и дочери к финалу.
– Дорогая, тебе пора… – сказал Том.
– Что? В смысле? – не поняла девушка и, сама того не понимая, начала отдаляться от отца.
– Тебе еще рано… мы увидимся позже… – ответил пекарь, и постепенно начал таять в белом тумане.
– Папа! Постой!!! – закричала Мари и попыталась побежать вслед за ним, но его полностью поглотил туман.
– Паааапппааа!.. – разревевшись, как дитя, она рухнула на колени.
Заливаясь слезами девушка снова услышала невнятный голос, что звал её. Мари вытерла слезы и встала. Посмотрев вперед она увидела, что туман начал двигаться ей на встречу и с каждым мгновением все быстрее и быстрее приближался. До сих пор яркий свет начал постепенно гаснуть, а в лицо полетели мягкие белые пушинки.
– Встаааавввааай!.. – отчетливо и протяжно прозвучал незнакомый голос.
Пух и перья легонько били в лицо, а белый свет вдруг полностью иссяк.
– Вставай!
Громкий мужской голос разбудит Мари. Она широко распахнула глаза, а над нею стоял Нуар. С перепуганным взглядом он смотрел на хозяйку, а вокруг неё и по всей комнате валялись белые перья.
Глава 5. Где твои крылья?
Мрачный день сменяла не менее мрачная ночь. Трагические события дня отразились на всех его участниках.
Кому-то повезло, и он сумел пережить смерть, а кто-то умер, чтобы быть живее живых.
В перерывах между проливными дождями выдался недолгий момент ясности. Уходящее солнце успело подарить Парижу нежный розовый закат, такой же прекрасный, как и оттенок губ Маринетт. Солнце постепенно уходило в синеву, а вместе с ним и прекрасный образ девушки, за которую и умереть не жалко.