Ваня стал ловить себя на мыслях о семейной жизни. «Как бы хорошо родить близнецов, – думал он. – Одинаковые, рыженькие…» Он представил Майку: ей бы очень пошла беременность – она была бы настоящей женщиной с полотен великих мастеров… Задумываясь о детях, он опять не мог не вспомнить о Наполеоне. Император попал в ловушку собственной власти, собственного построенного им мира. Жозефина, несмотря на страстное желание вновь стать матерью, зачать ребенка так и не смогла. Родня Наполеона использовала этот факт, чтобы настроить двор против ненавистной императрицы.

Дело было не только в наследнике: только брак с женщиной королевской крови мог укрепить легитимность правления Наполеона. Он это прекрасно понимал. И такого мнения придерживались все, в том числе и Сенат. И вот, летом 1807 года Жозефина уехала на воды в надежде излечиться от бесплодия, а Наполеон, втайне от нее, отдал приказ искать ему невесту из королевского дома…

Какая это была трагедия. Ваня даже представить себе боялся эти муки. Жозефина… Это имя Наполеон повторял перед каждым сражением. Ее голос он слышал каждый вечер, когда она читала ему книги. Как это было близко Ивану. Молодые люди долгими зимними вечерами вместе читали книги о Наполеоне, его дневники и письма. И голос любимой девушки стал для него той тихой силой, что питала и пополняла его.

Только со своей Жозефиной Наполеон мог говорить обо всем на свете, от военных планов до любовных похождений. Развод с Жозефиной означал бы для него потерю самого близкого человека на земле. Единственного человека, перед которым он не скрывал ни своих слабостей, ни своих сомнений.

13 ноября 1809 года Наполеон сообщил Жозефине о своем намерении жениться на Марии-Луизе, австрийской принцессе. В тот же день Жозефина слегла в постель с нервным срывом. Император отложил все свои государственные дела и две недели перед разводом провел с ней. И вот, 15 декабря его Жозефине, его красавице, его королеве, пришлось пройти через всю унизительную дворцовую процедуру развода. Все, что Жозефина смогла произнести, это сказанное тихим голосом: «Ради благополучия Франции я отпускаю своего Наполеона».

Но, жертва оказалась напрасной. От судьбы не убежать, судьбу не перехитрить.

– Почему? – твердила Майка, переживая эту историю.

– Да потому, что не существует «завтра». Есть только «сегодня», – отвечал ей повзрослевший Иван. – И ничего, кроме любви, не важно по-настоящему. Понимаешь, рыжик? – Иван выдохнул. – Как жаль, что император это понял слишком поздно…

– А мы?

Московская зима для Петра Федоровича начиналась с Рождества. Что греха таить, в последние годы она стала какая-то задумчивая, мягкая, плаксивая. Плачет, плачет, все никак не решит, что ей делать. И лишь под Рождество раскочегарится, раздухарится, наберётся силы. Этот светлый праздник, а вместе с ним и зиму, Пётр любил встречать у своего друга – Юрия Михайловича Галамы. Тот жил со своей многочисленной семьей в частном доме под Чеховом. На этот раз Пётр предложил Ивану поехать вместе с ним, и тот согласился. Молодой человек уже «накушался» рассказов отца о знаменитом византийском роде Галамы, и решил своими глазами посмотреть на толстенную генеалогическую летопись рода, изданную еще в царские времена. Да чего стоит только одна романтическая история улана Дмитрия Галамы и одной из Великих княгинь. Ну и вообще, на лыжах сгонять, отдохнуть душевно среди сказочной зимы, роскоши серебряных снегов, зачарованных дерев и чистого воздуха. Почему бы и нет?

И вот бодрым январским утром Пётр Федорович с сыном в самом радужном настроении сели в электричку. Дорога удобная: прямо от Каланчевки до Чехова, а там их встретит Юрий Михайлович на своем вместительном «Фольксвагене». Как всегда в электричке, Ваня пытался отоспаться, но в голову лезли всякие разные мысли. Отец ему не мешал, сидел рядом и тоже посапывал. В самый разгар размышлений в голове юноши созрел целый клубок неразрешимых вопросов: