– По следу! – кивнул Энтони. – Прямо в гости к мойзель-скому королю. Полдня прошло. Возвращаемся, – и занялся воротником рубахи.

Он собирался всего лишь подтянуть воротник, но вместо этого затянул узел, чертыхаясь, добрую минуту с ним возился, наконец, распустил, завязал и поднял голову. Солдаты по-прежнему топтались рядом, лицо лейтенанта стало пунцовым.

– Ну что? – недовольно спросил Бейсингем. – В чем дело? Вы решили, кто идет первым?

Солдаты молчали. На Теодора Энтони не смотрел, однако генерал также притих. Тогда Габриэль кошачьим шагом подошел к валунам.

– Стало быть, один из нас, ваша светлость. Или вы, или я…

– Я пойду первым. – Энтони отлично понимал, что Габриэля проверять не приходится, уж пограничник-то дорогу запомнил. – Остальные прогуляются поверху.

Солдаты приуныли. Путь по каменной осыпи вверх, а потом вниз по крутому склону, займет несколько часов. Впрочем, сами виноваты, нечего было зевать. Вояки!

Бейсингем повернулся и шагнул в хаос каменных глыб. Изрядно смущенный Теодор двинулся следом, Габриэль замыкал шествие. Когда они протиснулись узким проходом, Энтони, попросив пограничника посветить, принялся ощупывать камни свода. Его спутники наблюдали с сосредоточенным интересом.

– Вообще-то я думал этот ход завалить… – задумчиво сказал Теодор. – Но закрыть, конечно, лучше. Ты думаешь, получится? Сколько уже лет этому механизму…

– Полагаю, лет восемьсот, – ответил Энтони рассеянно. – Но делали его на совесть, как и замки строили на совесть, не то что современные дома.

Засунув руку за боковой откос арки, Энтони нащупал камень, который, вроде бы, можно было вытащить.

– Хочешь попробовать? – спросил он Теодора.

– Наконец-то догадался, – отозвался тот. Не стану же я тебя просить, как мальчишка.

– Там должен быть поворотный рычаг. Открыть – по ходу солнца, закрыть – против.

Гален долго приноравливался, потом с невнятной руганью вытащил руку.

– Повернуться-то повернулся, а толку…

– Сейчас попробуем… – Энтони потянул на себя торец арки, и кусок стены неожиданно легко сдвинулся. Перед ними оказался обычный камень, так, словно бы проход упирался в горную породу. Энтони засмеялся, отворил каменную дверь снова и закрепил поворотник. – Вот и все.

– А можно мне? – спросил Габриэль.

Получив разрешение, пограничник вставил камень на место, долго осматривал арку и тоже вполне успешно закрыл и открыл подземный ход.

– Вы идите вперед, а я закрою, – сказал он. – Я понял, как…

Когда они пробирались обратно, Энтони не удержался и все же спросил Галена:

– Терри, а что это ты изображал сегодня, когда мы по замку гуляли? То пограничником ходил, то королем, поклоны стенкам отвешивал?

– Ах, это… – генерал хмыкнул неопределенно. Энтони был уверен, что он даже покраснел, и, если бы не темнота… – Да понимаешь, есть у меня невинное увлечение. Люблю старые рыцарские романсы. Дома ими два шкафа в библиотеке занято. А пока мы с ординарцами ехали, я заметил, что у них многие песни переделаны из старинных романсов. Ну, два дня такого разговора, а тут еще замок, я и увлекся…

– «Король-призрак»? – засмеялся Энтони.

– «Король-призрак», «Влюбленный Ростан», «Беатриса».

– А при чем тут поклоны? Что-то не припомню, чтоб хотя бы в одном из этих романсов кто-то кому-то кланялся.

– Это в старом тексте, – пояснил Гален. – Король кланяется портретам дам. Я люблю ранние варианты, они какие-то… более настоящие, что ли. Там есть строфа, которая потом выпала. Наверно, дамы восстали против нее, когда прошла мода на нежных и покорных женщин…