– Вот любишь ты все упростить! Даже салат оливье, который ты делала на праздники в общаге, и тот был без колбасы! Прямо какой-то оливье-лайт!

– Ха-ха-ха! Рассмешил меня, оливье-лайт! Где забор, я у тебя спрашиваю? Или давно по нашему участку овцы не дефилировали? А что? Под такое музыкальное сопровождение, которое вы сегодня областному начальству устроили, не то, чтобы люди маршировали, а у всей отары ноги отнялись бы!

– Хорошо! Хорошо! Убедила ты меня! Завтра заберу со «стратегического объекта» нашу изгородь. Заберу! Да, Раушан, а ты нашего младшего не видела? Пора бы ему дома появиться! Где он сейчас, ты знаешь?

– Днем, когда вы для гостей отчетный концерт нашего самодеятельного оркестра устроили, Алпамыс забегал домой. Попросил у меня какие-нибудь старые, ненужные тряпки, взял их в охапку и убежал.

– И что, ты ему отдала то, что он просил?

– Конечно, отдала. Зачем хранить это тряпье? Все равно почти каждую зиму что-то из него в печь идет. Так пусть лучше их наш сын заберет. Ему для чего-то эти тряпки, наверное, понадобились.

– А он не сказал, куда с ними поехал?

– Вроде сказал в кошару, за животными и птицей присмотреть!

– Раушан, ты не могла у него подробней узнать для чего ему это все?

– Не могла! Хочешь, поезжай, да сам узнай все на месте, чем он там занимается!

– Поеду, посмотрю, чем наш малец там занимается! Я скоро вернусь! – сказал Олжас, направляясь к трактору.

Трактор натужно закашлял, но все-таки завелся и, поднимая за собой клубы пыли, помчался вверх по центральной улице в сторону поселковой кошары, расположенной на краю аула, почти на самой вершине холма.

Приехав на место, Олжас заглушил трактор и зашел в кошару. На улице было уже темно, и он щелкнул включателем. Помещение осветили две тусклые лампочки. Не найдя никого среди блеющих и толкающих друг друга овец, Олжас перешел в соседнее помещение, приспособленное под птичник.

Войдя в помещение, он замер, с изумлением глядя на то, что предстало его глазам. Адия, правнучка аксакала Жараса ата вместе с его сыном Алпамысом пеленали кудахтающих кур и укладывали их ровными рядами спать на покрытый сухой соломой земляной пол. К тому времени, когда Олжас вошел в кошару, было уложено уже около десяти рядов кур-несушек. Точнее сказать, пеленала и укладывала спать кур Адия, а Алпамыс ловил обреченных на заботу птиц и передавал их своей подружке для пеленания.

– Это что же тут такое происходит? – возмущенно спросил ребят Олжас, переводя взгляд с пеленованных кур на ребят, а затем обратно на кур.

Адия подняла голову и посмотрела своими большими черными глазами в глаза тракториста.

– Олжас ата, кто-то же должен позаботиться о птичках! Вы не волнуйтесь, мы их перед сном покормили!

– Покормили? Чем покормили?

– Горохом! – сказала девочка и показала на открытый мешок с горохом. – Курам-несушкам полезно давать гороховую крупу. В ней много ценнейших углеводов и белков, а также есть аминокислоты, микро- и макроэлементы, есть также и витамины.

– Откуда ты это все знаешь?

– Нам на уроке Раушан тате рассказала! – ответила девочка.

– А пеленать то зачем? – изумленно спросил Олжас.

– Они же несушки! Значит будущие мамы! А им в их положении нужен покой и волноваться нельзя! Вот мы и пытаемся им создать необходимые условия для улучшения качества и количества, приносимых курами яиц! – бодро ответила Адия.

– Не зря! Не зря тебя родители назвали Адия! Уж что-что, а ты действительно подарок, просто дар какой-то нам всем, просто награда! В общем так! Уже поздно! Пока вы их всех не передушили, давайте по домам! Алпамыс, на улице уже темно. Давай-ка мы с тобой, проводим твою подружку домой, пока Жарас ата по нашим спинам посохом не прошелся.