Ещё одна черта его характера просто поразила Алёну. Она просто не ожидала увидеть это и не понимала, как может вести себя так маленький ребёнок.
Весной сестра уехала на 3 дня в командировку по работе, оставив Валю на попечение Алёне. Помня его хамское поведение, Алёна приготовилась к худшему, но решила запастись терпением и выполнить свою миссию воспитателя, коим и была всю свою сознательную жизнь.
С таким настроем она встретила сестру с сыном у дверей своей квартиры.
– Ну, я побежала, – сказала Инна, ставя небольшой пакет с вещами Валентина. – Валя, слушайся тётю.
Когда дверь за ней захлопнулась, Валя посмотрел на неё голубыми, ясными глазками.
– Ну, сейчас плюнет! – испугалась Алёна, но чтобы не показать своего страха сказала:
– Доброе утро, Валя! – и склонила голову в поклоне.
– Доброе утро, тётя.
Ваня склонился низко, приложив руку к груди.
Алёна опешила: сработало! Не всё потеряно, малыш изменился!
Валя вёл себя хорошо, ел на кухне, не капризничал, сам раздевался, вешал одежду на крючок, куда показала Алёна. Днём она учила его рисовать рыбок в аквариуме, а вечером читала ему сказки. Они долго гуляли в парке, а по дороге домой в автобусе он задремал, привалившись к её груди.
– Чудо-малыш! – с нежностью думала Алёна. Пусть бы у меня жил! Так нам хорошо вместе!
Так быстро, но тихо и приятно пролетели 3 дня. Когда раздался звонок в коридоре, Валентин подскочил с дивана, где листал книжку, дико завопил и побежал к двери.
Вошедшая мать была усталой и встревоженной:
– Ну, как вы? Не сильно баловался?
Валя бросился ей на шею.
– Нет, радостно сказала Алёна. Он – просто идеальный ребёнок!
– Да, ладно! – не поверила сестра.
– Валечка, покажи, как ты здороваться научился? – попросила Алёна.
Валя посмотрел на неё презрительным взглядом и …плюнул в её сторону.
– Валя, так нельзя, – вяло сказала сестра. – Тётя тебя кормила 3 дня, заботилась о тебе!
– Лучше б её убили!
Слова были как гром с ясного неба.
– Что ты сказал? – выдохнула Алёна.
Он посмотрел на неё голубыми глазками:
– Ничего.
И отвернулся.
Алёна ушла в свою комнату. Мать будто не услышала его слов. Она одела Валентина и ушла, бросив из двери «пока».
Слёзы душили её. Как мог так сказать 4-х летний малыш? Откуда столько ненависти? Чем она так насолила ему? Чем не понравилась?
Ответов не было. Слова эти как-будто были сказаны прожжённым жизнью циником, видевшим и смерти, и убийства, так легко он их сказал!
Алёна не понимала всего, что произошло. Она поплакала, а потом написала стих. Он лёг на бумагу непроизвольно, с болью, с переживанием, из самой души:
В этот день всё валилось у неё из рук, она ни о чём не могла думать, как только о его словах.
– Так этот глупый малыш решил мою жизнь? Такой бы он хотел видеть её итог?
Не понимаю!
Было обидно и горько. Убить меня! Разве моя жизнь не ценна и не интересна?
То, что появилось в тетради Алёна потом, и вовсе её удивило. Это был стих-объяснение произошедшего, будто кто-то диктовал ей, а она записывала каким-то незнакомым корявым почерком: