— Я, наверно, пойду, да? — нерешительно спросил Кирилл. — Я думаю, вам здесь будет удобно. Телефон к вашим услугам. — Он показал на аппарат. — Если надо, я тоже. — И строго обернулся к Соколову: — Ты давай дурака больше не валяй, понял? Отвечай все как есть. Этот товарищ — следователь по особо важным делам!..

— То молчи, то отвечай, — пробубнил себе под нос Соколов и осекся, заметив не принимающий никаких шуток взгляд менеджера.

Кирилл наконец исчез, и какое-то время Якимцев с Соколовым, оставшись вдвоем, сидели молча. Следователь молчал, потому что решил сначала хоть немного изучить охранника, а тот, видимо, ждал его первого вопроса, боясь сказать что-нибудь лишнее. Терпел, добросовестно изображая страдание от ран.

— Что, очень болит? — насладившись его физиономией, участливо спросил Якимцев.

— Болит, — не вдаваясь в подробности, ответил охранник. — Вы у меня что спросить-то хотите?

— Э, так дело не пойдет, — усмехнулся Якимцев, достав из «дипломата» бланк протокола допроса свидетеля. — Сначала давайте-ка я вам официально представлюсь, чтобы вы поняли, что с этого момента несете особую ответственность за каждое свое слово. Я провожу допрос. Вот здесь распишитесь об ответственности за дачу заведомо ложных показаний и за отказ от дачи показаний. Это статьи 307 и 308 Уголовного кодекса. Ясно? Я следователь по особо важным делам Мосгорпрокуратуры Якимцев Евгений Павлович.

Соколов промолчал. Якимцев на ответе и не настаивал.

— Я расследую недавнее происшествие здесь у вас, в Клеонтьевском переулке, свидетелем которого вы оказались…

— Это вы про стрельбу, что ли? — уточнил охранник.

— Про стрельбу, — усмехнулся Якимцев. — Давайте все по порядку, как положено. Ваше имя, отчество, фамилия.

— Ну вы же знаете… — начал тот, но осекся. — Ну Соколов Андрей Леонидович. Чего дальше-то?..

— Я же говорю: все по порядку. Адрес, номер паспорта. Почему вы оказались на месте происшествия, что видели, как поняли, что происходит что-то неладное… Давайте-давайте, не тяните время…

Охранник собрал морщины на лбу и тут же болезненно скривился — видимо, от этого движения шевельнулась кожа на затылке, и вправду причинив ему боль.

— Ну я дежурил в тот день… Мы вообще сутки через трое дежурим, поэтому извините, если от меня пахнет…

— Не отвлекайтесь, не отвлекайтесь, — остановил его Якимцев, которому вдруг показалось, что, после того как Соколов сам напомнил ему об этом обстоятельстве, перегаром в этой небольшой комнатке запахло еще сильнее.

— Ну вот, дежурил… Пост у меня как раз при входе в контору. Мы вообще-то вдвоем дежурим на улице, меняемся каждые четыре часа. Я в восемь заступил, а в двенадцать должен был смениться… А где-то вскоре после того, как я заступил, пальба и началась.

— Э нет, — снова остановил его Якимцев. — Так дело не пойдет. Давайте-ка поточнее. Во сколько, по-вашему, началась эта, как вы говорите, пальба?

— Ну, думаю, в девять — девять с небольшим.

— Почему вы так считаете? Вы каким-то образом заметили время?

— Специально нет… Но в том доме, около которого все произошло, в одиннадцатом, живет заместитель руководителя администрации президента… Ну это здесь все знают… Он всегда в одно и то же время ездит, у него неслабый такой «мерседес», с мигалкой, со спецномерами…

Когда он дошел до того места, как киллер, в открытую держа автомат в руках, вышел на проезжую часть, навстречу нешустро едущему в сторону центра «ниссану», Якимцев снова вынужден был его остановить:

— Вы не удивились, увидев посреди Москвы вооруженного человека, да еще имеющего какие-то явно не мирные намерения?