Этот небольшой отряд вряд ли мог быть ответственен за массовое убийство в метро, скорее всего, они занимались рейдом по ближайшим домам. Возможно, шум мотоциклов привлек внимание дикарей, которые решили проверить, не остались ли в районе другие выжившие. Максим и Клык обменялись взглядами, понимая, что шансы на бесконфликтное урегулирование ситуации крайне малы. Они медленно отошли назад, стараясь не делать резких движений, однако дикари заметили их. Один из дикарей, крупный мужчина с крупными мускулами и лицом, испещренным шрамами, прошипел что-то невнятное и сделал шаг вперед.

Максим, держа руку на рукояти своего ножа, шепнул Клыку: «Готовься к худшему». Клык кивнул, плотно сжимая ручку своего молотка. Они понимали, что каждая следующая минута может стать для них последней. Отступление было бы равносильно смерти, поэтому они медленно начали двигаться к своим мотоциклам, надеясь хоть как-то использовать их как укрытие или средство для отступления.

Когда Максим и Клык осторожно двигались в сторону своих мотоциклов, крупный дикарь демонстрировал удивительную ловкость и скорость. В три мощных прыжка он преодолел расстояние, разделяющее их, и достиг мотоциклов. Его действия были быстрыми и точными: два уверенных удара топора точно нашли свои цели – бензобаки каждого из мотоциклов. Металл со звоном проломился под ударами, и бензин начал стремительно вытекать на землю, образуя лужи под пыльными колесами байков. Дикарь зарычал, гордясь своими действиями, и перекинул топор с одной руки в другую, словно оценивая его вес и боевые качества. С мрачным выражением лица, которое казалось еще более зловещим из-за воинственной раскраски, он медленно направился обратно к Максиму и Клыку. Его глаза блестели жестокостью и агрессией, отражая безразличие к жизни и судьбе тех, кто теперь стоял перед ним без шансов на бегство.

За ним последовали и остальные дикари, которые двигались как единое мрачное целое. Их движения были менее стремительны, но не менее угрожающие. Каждый из них крепко держал в руках холодное оружие – топоры и копья, которые служили не просто инструментами ужаса, но и символами их варварской силы и власти. Их одежда, составленная из различных лохмотьев, пестрела пятнами крови и грязи, а лица раскрашены были в страшные узоры, что придавало им вид древних шаманов или воинов из забытых эпох.

Максим и Клык понимали, что их шансы практически иссякли. Они обменивались взглядами, каждый пытаясь найти в глазах другого хоть какую-то искру надежды или решение. Но вокруг была только тягучая тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием напряженных мужчин и шорохом шагов дикарей, приближающихся все ближе и ближе. Когда пятеро дикарей окружили Максима и Клыка, напряжение в воздухе стало ощутимо. Оба байкера встали спина к спине, готовясь к отчаянной схватке. Максим, вооруженный охотничьим ножом, и Клык, вооруженный молотком, внимательно наблюдали за каждым движением своих противников.

Первый нападавший, дикарь с мрачным выражением лица и растрепанными волосами, бросился на Максима. Он размахнулся ржавым топором, но Максим был готов. С быстрым и точным движением, он уклонился от удара и контратаковал, вонзая свой нож в бок нападающего. Кровь хлынула из раны, окрашивая землю в темный оттенок красного.

Клык, в это время, сражался с двумя дикарями одновременно. Один из них пытался атаковать его с фланга, махая костяной палицей. Клык парировал удар своим молотком и с силой ответил, ударив в плечо нападающего. Крик боли разрезал воздух, когда дикарь отступил, схватившись за ушибленное плечо. Второй, увидев увечья первого начал пятиться назад.