Под бодрые крики ярмарочный люд выстроился в неровный пестрый круг. Крестьяне, купцы и пара попов с нетерпением ждали представления. От торговли их могло отвлечь только что-то очень интересное. А Филька отлично умел наобещать кучу интересного.

– Давайте, люди православные, собирайтесь! – залихватски вопил он. – Битва будет невиданная – трое против одного! Спорить на деньги будем! Ну, не боись, подходи!

Анвар озадаченно озирался вокруг, пытаясь понять, что происходит.

– Вась, а чего мы тут делаем? Что это за хрен?

– Филькой зовут, потом вас познакомлю. Он раньше нашим был, теперь сам по себе ходит. Будет народ развлекать.

Татарин поморщился, но промолчал.

Когда зрители собрались, Филька оглушительно свистнул и махнул рукой куда-то в сторону. В центр круга вышли три молодца. Все были как с лубочной картинки: широкоплечие, лохматые, с длинными, тяжелыми руками, голые по пояс. Толпа одобрительно загудела – на драку таких глыб смотреть всегда интересно.

– Это, люди дорогие, ваши бойцы! Здоровые какие, ух! Я бы таких в плуг запрягал – десять раз поле перепашут!

Парни широко улыбались и щеголяли мускулатурой, стреляя глазами в стремительно краснеющих девушек в толпе.

– А теперь мой боец! – Филька снова свистнул.

После короткой паузы из толпы почти вывалился старик в пыльных штанах и рваном кафтане неопределенного цвета. Его кожа была похожа на кору: темная, потрескавшаяся, сухая. С круглого лица свисали длинные седые усы и клочковатая борода. Перегаром от него разило на несколько шагов.

Старик стоял покачиваясь, жмурясь на солнце. Зрители начали недоуменно переговариваться. Трое богатырей были растеряны.

– Почтенные господа, перед вами Прокопий Арсеньев, – объявил Филька. – Ветеран многих войн, был везде – от Германии до Урала. От славной армии российской его освободили по старости, но боевой дух в нем не погас. И я готов с вами всеми биться об заклад, что он по очереди положит каждого из этих вот парней!

Тишина на ярмарке сменилась взрывом хохота и улюлюканья. Не смеялись только Василий и Анвар, подозревавшие неладное. Кто-то тыкал в старика пальцем и смеялся, кто-то сердито сплюнул и ушел.

– Да-да, точно вам говорю: всех троих побьет и не вспотеет! – распалялся Филька. – Кто иначе думает – давай сюда деньги! Если не прав окажусь, то сразу верну в два раза больше! Ну, кто готов? Давайте, куда мне бежать-то?

Филька сорвал с головы шапку и вызывающе выставил ее вперед. Толпа подутихла, хотя многие продолжали хихикать и качать головами. Делать ставки никто не торопился. Филька повернулся к Василию. Тот быстро все понял и вышел вперед.

– Рубль против твоего хрыча! – громко заявил Василий.

– Принято, коли побьют его – отдам два! – задорно ответил Костяной.

– От меня тоже рубль! – сообразив, крикнул Анвар.

– Вот, люди готовы за счастьем погнаться! Остальные, не стесняйтесь!

Зрители снова засмеялись.

– Ты что, чудной? Ему помирать пора, какие драки! – крикнул кто-то. – Наши парни его в пыль втопчут, еще и тебе достанется!

Воодушевленные чужим примером, люди потянулись вперед, бросая в шапку монеты. Филька широко улыбался, не скрывая своего торжества. Закончив сбор денег, он отошел к краю толпы и крикнул бойцам:

– Ну, ребятки, чего стоите? В бой, только чур по одному! Кто деда положит – тому бутылку поставлю!

Первый парень – блондин со сломанным носом – вышел вперед под оживленные аплодисменты. Подошел к противнику, виновато ухмыльнулся:

– Извини, дед, но раз сам вызвался… Я тебя легонько, не в полную…

Прокопий что-то пробормотал и отвесил блондину молниеносную звонкую оплеуху. Парень отшатнулся, удивленно прижимая руку к щеке. Дед, все еще шатаясь, шагнул вперед и с размаху пнул блондина в колено. Удар был мастерский, прямой. Василий услышал неприятный хруст.