– Я помню об этом, Реннер. Но зачем гадать? Если нам повезет, мы сможем спросить у них самих. – Медленно, как бы неохотно, улыбка озарила лицо Реннера.

– Но это может оказаться и не правдой.

– Пойдите-ка лучше поспите.

Рода разбудил голос диктора:

– ИЗМЕНЕНИЕ ГРАВИТАЦИИ ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ МИНУТ. УМЕНЬШЕНИЕ ГРАВИТАЦИИ ДО ОДНОГО "G" ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ МИНУТ.

Блейн довольно улыбнулся – одно g! – и тут же почувствовал, что улыбка исчезает. Оставался один час состязания в скорости с пришельцем. Он активировал свои наблюдательные экраны, глядя на огненные вспышки впереди и сзади. «Мак-Артур» находился между двумя солнцами. Сейчас Кал была размером с Солнце, видимое с Венеры, но более яркой – она была более горячей звездой. Пришелец был диском поменьше, но тоже ярким. Парус его был вогнут.

Род протянул руку к интеркому.

– Синклер?

– Слушаю, капитан.

Род с удовольствием отметил, что Синклер в гидравлической постели.

– Как держится поле, Сэнди?

– Отлично, капитан. Температура постоянна.

– Спасибо. – Род был доволен. Поле Лэнгстона поглощало энергию – это было его основное назначение. Оно поглощало даже кинетическую энергию взрывающегося газа или радиоактивных частиц с эффективностью, пропорциональной кубу скорости поступления энергии. В сражении адская ярость водородных торпед и концентрированная энергия лазеров могли быть рассеяны Полем, поглощены и сохранены. Когда уровень энергии увеличивался, Поле могло начать гореть, становясь из абсолютно черного красным, оранжевым, желтым и постепенно подбираясь к фиолетовому.

Это было главной проблемой для Поля Лэнгстона: энергию требовалось излучать наружу. Если Поле перегружалось, оно могло высвободить всю накопленную энергию в слепящей белой вспышке, излучая ее и наружу, и вовнутрь. Это заставляло корабельные двигатели противодействовать, и их энергия добавлялась к уже имеющейся в Поле. Когда Поле разогревалось слишком сильно, корабли погибали. И быстро.

Обычно военный корабль мог подойти к солнцу чертовски близко, не подвергаясь смертельной опасности, – его Поле никогда не разогревалось горячее температуры звезд плюс то, что расходовалось на содержание и контроль Поля. Сейчас, имея солнце и впереди, и сзади, Поле могло излучать только в стороны, и это следовало контролировать, иначе «Мак-Артур» мог подвергнуться боковому ускорению. Стороны эти становились все более узкими, солнца – все более крупными, а Поле – все более горячим. На экранах Рода уже имелся красный оттенок. Это грозило неминуемой бедой.

Вернулась нормальная гравитация. Род быстро направился на мостик и кивнул вахтенному гардемарину.

– Общий сбор. Боевая тревога.

По кораблю прокатился рев сирен.

За 124 часа пришелец не показал и виду, что подозревает о приближении «Мак-Артура». И сейчас он вел себя совершенно спокойно, пока они приближались к нему.

Солнечный парус был обширным белым пространством, раскинувшимся через экраны, и вскоре Род заметил маленькую черную точку. Он возился с экраном, пока она не превратилась в большую точку с резкими краями, которую радар показывал на четыре тысячи километров ближе к «Мак-Артуру», чем парус за ней.

– Вот наша мишень, сэр, – объявил Реннер. – Они, вероятно, запихали в один кокон все, что не является парусом. Чтобы держать его открытым, хватает его собственного веса.

– Верно. Подведите нас к нему, мистер Реннер. Мистер Уайтбрид! Передайте йомену сигнальщиков, чтобы он послал открытое сообщение. На всех частотах, которые мы можем перекрыть.

– Да, сэр. Записываю.

– ХЭЛЛО, КОРАБЛЬ С СОЛНЕЧНЫМ ПАРУСОМ! ГОВОРИТ ИМПЕРСКИЙ КОРАБЛЬ «МАК-АРТУР». ПРИМИТЕ НАШИ ОПОЗНАВАТЕЛЬНЫЕ СИГНАЛЫ. ПРИВЕТСТВУЕМ ВАС В НОВОЙ КАЛЕДОНИИ И ИМПЕРИИ ЧЕЛОВЕКА. МЫ ХОТИМ ПОДОЙТИ К ВАМ ВПЛОТНУЮ. ПОЖАЛУЙСТА, ОТВЕТЬТЕ. Передайте это на английском, русском, французском, китайском и прочих языках, какие знаете. Если это не люди, спросите, откуда они.