– Я без понятия, что скрывается за Вратами, но там лучше, чем здесь.

– Соглашусь, – кивнул человек. – Но как по мне, именно поэтому мы и нужны тут.

Если раньше Кобра хотел разобраться в этом страннике, чтобы понять, что тот за жук, то сейчас он чётко видел перед собой странного безумца, по какой-то причине сохранившего божеский вид.

– Совесть грызёт? – хмыкнул Кобра.

– Местами, мой общительный знакомый, – лучезарно улыбнувшись, Бродяга поводил пальцем, будто закручивая воздух. – Десейра – жестокое место с жестокими людьми. Я не видел ни единого мира, в котором тебя могут буднично застрелить посреди пути, в основном, для проверки навыка и, если совсем плохо, ради забавы. Этому миру нужно милосердие.

– Не всё так плохо. Те, кто стреляют ради звуков, умирают первыми, – хмыкнул Кобра. – Это вы, пришельцы, думаете, что лучше нас всё знаете. Но мы сами живём, объединяемся и противостоим остальному миру, что пытается нас сожрать. И нас больше, чем племя или город. Мы – целый народ.

– В таком случае, Змей…, – с улыбкой начал было Бродяга, но инферлинг его перебил.

– Кобра.

– Кобра, – Бродяга слегка развёл руки, – ты узрел одну из её самых сильных сторон, о которых забывают владыки и дьяволы. Десейра – это одна большая лодка несчастий, но те, кто оказались на её дне, склонны друг другу помогать, пока те, кто взобрались повыше, топчут их ногами. Не то по неосторожности, не то из желания достичь удобства, а порой и специально… Вероятно, нам стоит это попробовать изменить, ты так не думаешь?

– Ты предлагаешь заставить Владык ползать перед рабами? Может, ещё прикажешь горному червю скрутиться перед своим обедом? Нет, это невозможно.

– Невозможно, но всё же стоит попробовать. Мы начнём с малого. Я постараюсь помогать людям, быть к ним открытым и стремиться к общему добру. А ты попробуешь так же? А потом, если останемся живы, вдохновим ещё кого-нибудь на этот маленький подвиг? Может тебе, а потом и им, это даже понравится? А там глядишь, и Десейра окажется не такой неизменной.

Бродяга говорил, казалось бы, простые вещи, но они находили отклик в сердце Кобры. Словно впрыснутый яд или доза, слова Бродяги расходились по телу, а определённые мысли посещали разум.

Спустя пару дней, когда он спасёт одну семью от жуков, а после остановит рейдеров от разграбления поселения, он почувствует, что у него есть сердце.

Да, конечно, сердце, отравленное сомнениями в том, насколько масштабны и значительны его изменения, однако… Настоящее. Живое. Сердце. Что бьётся прямо у него в груди и пламенем горит.

Через несколько лет от него останутся только воспоминания и угли.

***

Жуки удивительные создания; когда они просыпаются, ты, лежа у них под боком, сразу же это понимаешь. В основном потому, что тебя начинает засыпать песком.

Жаль лишь, что порой они просыпаются слишком поздно.

Свист и хохот. Кобра, открыв глаза, успел схватиться за винтовку, моментально проснулся и выбрался из спальника, стряхивая с неё песчаный чехол. Накинуть поверх себя броню уже не успевал. Песок, утренний холод, усталость; в момент, когда жизнь может оборваться меньше чем через минуту, такие вещи перестают волновать.

Кобра слышал их голоса. Чувствовал быстро перебирающие по песку лапки их пескомерок. Пескожук, проснувшись от присутствия хищников, вытащил голову из песка и попытался встать на задние лапы, но полотно, служащее бронированному исполину маскировкой, помешало ему это сделать.

Послышался звон треснувшей глины, быстрый вздох пламени и звук разбитой керамики. В просвете утренних лучей Кобра разглядел минимум двоих, но по звукам, налётчиков не менее четырёх.