– М-да, всегда уверенный лидер… Ладно, разберёмся потом. Сейчас нужно найти нормальное место с хорошим гаражом, где я размещу машину и семью. Прежде чем решать, нужно отдохнуть.

– Смотря что ты называешь “нормальным местом”. Караван-сарай сойдёт? Они обычно имеют охраняемые гаражи, и тут они должны быть славными, а? – с улыбкой ответил Кобра.

– Ага, самыми славными, – фыркнул Ворчун. – Ладно, хорош юморить, Кобра, – голос Ворчуна прозвучал устало. – Давай разберёмся с этим и понадеемся, что ничего дурного не произойдёт.

Кобра согласился, пусть в его сердце и клубилась тревога. «Надежда» – яркое слово, сладкое, словно мёд, и убийственное, подобно яду. И всё же приятное. За него хотелось бы держаться, но на одной надежде далеко не уедешь.

Стены города Ингдрагдор становились всё выше при приближении. Если им откажут, то надежды не останется; им всем некуда возвращаться. Кобра знал, что теперь, скорее всего, всё будет зависеть исключительно от него. Разве есть Властителю такого славного города дело до группы караванщиков с шаром?

Все ставки сделаны. Кобра садился за стол с опасными игроками, и ему нужно было очень грамотно разыграть свои карты. Ради всеобщего блага. Ради всех них…

– Мне нужно увидеться с владыкой или тем, кто представляет его интересы. У меня есть ценные сведения, как жизнь и смерть.

– Ага. И твоё имя?

– Пустыни называют меня “Коброй”.

– Короче, Кобра, на чешую нарубай: мне нужен сэндвич со сверчками, колбасой и свежими листьями. Нарубал? Так вот, записывай ещё: девку вот с такими буферами, чтоб как твоя мамка выглядела. Двести золотых и отпуск на недели три. Ну и ещё твою винтовку. Записал? Давай, шуруй отсюда, чего стоишь?

Кобра смерил стражника на стене настолько презрительным взглядом, насколько мог, но страж был прав, Кобра бессилен против правил и стен со стражами. Пять десятков золотых на дневной проход у него не нашлось и приходилось искать другие варианты.

О, он хотел бы грозить своим именем, говорить, кто он, и каковы его дела, но разве этому ватажнику он авторитет? Это всё равно, что грозить небесам кулаком; ненароком можно и молнию поймать. Да чего уж, он хотел бы схватить винтовку с плеча и дать по стражнику хорошую такую очередь, хотя бы напугать, но тогда о проходе в город можно забыть.

– Надвигается война, и она уничтожит славный город, а после остальные города. Властитель Дома Славы должен принять меры, – крикнул Кобра наверх. – Он должен меня услышать!

Стражник в хитиновых доспехах с ремнями и латунными вставками переложил винтовку на другое плечо и с улыбкой опёрся о край стены, глядя на Кобру, словно на дитя малое, задумавшее шалость. В улыбке его читались и снисхождение и расслабленность.

– Ага, сразу после того как я уничтожу твою мать. И совсем не в летальном смысле! – стражника порвало от смеха. Жаль, что не в летальном смысле.

Как Кобра хотел пройтись монтировкой по человеческой роже стражника. Разбить зубы, свернуть отвратительный толстый нос, превратить смуглую кожу в синюшную, а жиденькие волосы вымочить в его же крови…

Нет, не пренебрежение побуждало к этому, а позиция стражника. Тот без всякого страха оскорблял тех, кто без всякой задней мысли мог закончить его жизнь. И не будь Кобра Коброй…, он наверняка сделал бы что-нибудь ужасное.

Но пока он просто махнул рукой и ушёл прочь от стены, думая над новым планом. “Зачем спасать мир, если в нём живут такие ублюдки?” – подумалось ему. – “Пускай горят все и горят с криками. Чтоб в самом Инфернуме их не ждало ничего больше, чем повторение их никчемных жизней, ибо именно это и станет лучшей пыткой”.