Утром в Глиниху вошли красные. Это событие совпало с престольным праздником. Поэтому в церковь набилась уйма народу. Батюшка хотел было пообщаться с красными командирами, но те отрезали: «Религия – - опиум для народа».

Вскоре объявился и Иван. Он получил пулю в бедро и его отпустили домой, на поправку.

Мужики прошерстили толоку, подбирая после белых все, что сгодится в хозяйстве. По деревне поползли слухи, что колчаковцы что-то спрятали, закопали на толоке, хотя свежих копов в степи не было обнаружено. Да и то, что прятать военным? Золото, картины, драгоценности? Откуда они у них?

Кончилась гражданская заваруха и Иван с Аннушкой засобирались домой. Сначала они приехали на Маковно. Скаредное опчество земли им не дало, а выделило участок леса в Шаховых ольхах. На последние гроши Иван нанял лесорубов. Они свалили лес и выкорчевали пни.

Лес пошел на избу, а весь лесной мусор Иван сжег. С трудом вспахали целину. Зато урожай возблагодарил за труды. Такого густого овса, такой высокой ржи маковские мужики прежде не видывали.

Но урожаи год от года падали и наступило время, когда прокормится от своих трудов уже не получалось. А тут еще пошли разговоры о коллективизации.

Аннушка заперла избу и с вместе с ребятишками уехала в Ленинград, где Иван уже нашел себе должность швейцара в красивом доме на улице Красных Зорь, рядом с Лопухинским садом.

Дети подрастали, а Тонюшка расцвела, как алый мак. Демобилизованный красноармеец Гоша Барсуков её вмиг захороводил и вскоре они расписались. Жилком выделил им комнату в коммунальной квартире. Вскоре у них родился сын, которого назвали Алексеем.

Каждую весну, обычно в мае, Тоня Барсукова, со своей мамой и сыном Алешей выезжала на целое лето на Маковно, в свою избу. Вот и в эту теплую весну Гоша Барсуков, выстояв огромную очередь, купил им билеты на поезд «Максим Горький» до станции Бологое. «Максимом Горьким» народ называл удивительный поезд, который тащился от Ленинграда до Москвы целые сутки, делая остановки на всех станциях и полустанках. Зато билеты на него были исключительно дешевыми.

Посадка не этот поезд являла собой россиско-дикое зрелище. Такого сейчас не увидишь нигде. Поезд подавался рано утром к перрону, куда нынче приходят пригородные электрички. Посадка начиналась за полчаса до отправления поезда. До этого пассажиры и сопровождающие огромной толпой стояли перед закрытыми железныим воротами со стороны Лиговки. В билетах указывалсь только номер вагона. Места не указывались. Поэтому, как только открывались ворота, толпа, сломя голову, неслась к своим вагонам занимать хорощие места. Несся и Гоша Барсуков.

Маковно – уникальная деревня. Она, вся в яблоневых садах, стояла на вершине большого холма, окруженная лесами, где ягоды и грибы не переводились до глубокой осени. Внизу бежала река, рядом плескалось озеро. И дали, голубые дали открывались прямо с деревенской улицы.

Жить бы в этом раю и радоваться. Но прискакал из сельсовета Вася-тракторист и проорал: «Война!!! Германец напал!!!». И рай рухнул.

Женщины решили, что нужно немедленно ехать в Ленинград. Но пришло письмо от Гоши, где он категорически запрещал приезжать в город.

Немцы взяли Новгород. Война вплотную придвинулась к Маковну. Встал вопрос об эвакуации. Эвакокомиссия разрешала эвакуированным выбирать любую из предложенных областей. У Анны Федоровны (бывшей Аннушки) сомнений не было. Ехать нужно только в Глиниху. Там народ добрый и хлеба много. Поэтому Тоня выбрала Молотовскую (ныне Пермскую) область, а конечную станцию – Кунгур, что и записали им в рейсовые карточки.