Нет, окно было черным и только. Я всматривался до того, что уши заломило: наверное, очень сильно напрягал и выпучивал глаза, а когда глаза выпучиваешь, то уши отъезжают назад и напрягаются. Не замечали? Попробуйте.

Я потер уши, и в это же время за окном что-то мелькнуло. Слабый свет. Но не на стекле. В глубине комнаты. Я еще раз оглянулся и скользнул к окну, приник к самой раме, пытаясь разглядеть – что за ней?

Бледная большая тень перемещалась, точно плыла в воздухе. Я замер, чувствуя, как холодом понесло по спине.

Как неприятно, когда шевелятся волосы! Прямо как живые. Тянут кожу, каждый волосок – в свою сторону…

Тень остановилась где-то возле кровати.

Ну, конечно, белая тетка вышла на поиск. Вурдалачка! (С того момента, как вырвалось это слово, и до известного времени, я ее иначе уже не называл).

Ух, ты! По стеклу пошел морозный узор, только голубоватый. Как маленькие молнии. Миллионы молний. И все это на стекле моего окна. Почему же – моего? Столько окон вокруг! Может в нем проход в глубины Вселенной? И Вурдалачка, наверное, оттуда же. Из глубин… Как полезут сейчас из космоса какие-нибудь бронированный тараканы на ее призывный голос. Вот они мне устроят!

Я онемел, и тут раздался сухой щелчок жестких надкрыльев одного из космических тараканов. Я сжал кулаки и решил бить врага под дых, чтобы ему свело живот и челюсти и он не смог бы сразу откусить мне голову. А там видно будет.

– Ты где? – раздался из темноты голос Норд. И еще раз сухо щелкнуло.

Я понял, что щелкают сухие веточки у нее под ногами, и возликовал. Тараканы откладывались. Но тут же молнии слились, превратились в облако, в котором растаяло окно, и я увидел свою кровать и себя, лежащего на ней. Кажется… я разговаривал с Вурдалачкой, и даже держал ее за руку! Или она меня? Да и кровать какая-то странная… Похоже на полку в вагоне, над которой еще одна – для чемоданов.

Почему я (настоящий я) еще дышал и даже разевал беззвучно рот, пытаясь указать Норд на ужасы в окне – не понятно. Какой, оказывается, крепкий у меня организм! Я даже помахивал руками в сторону окна. Правда, как-то куце: только кистями дергал кверху. Но все же.

– О! О! – наконец заговорил я.

Хорошо, что Норд не видела моих глаз.

– Что «о»? – услышал я ее голос и почувствовал, что она тянет меня за рукав от окна.

– Там эта тетка! – сдавленно прокричал я. – И я с ней! Беседуем чего-то.

– Где?

– Лежу, разговариваю…

Я понял, что это даже на бред не похоже. Это хуже.

– Не с теткой ты разговаривал. А с мамой своей.

И Норд туда же. Все-таки что-то случилось с нашей улицей! Или с нашим домом.

Самое страшное, что к ненормальности, оказывается, быстро привыкаешь. Норд рассказывает дикие вещи, а я стою и хоть бы что. Только чуть меня качнуло пару раз, привалился плечом к стене – и все.

– Я позвонила, открыла Ирина Сергеевна. Я попросила ее, чтобы она позвала тебя.

– Она, конечно: «Митя спит»?

– Почти. «Дмитрий принял ванну и, очевидно, уже спит».

– Ишь ты… Дмитрий. Это не к добру. – Дмитрием меня всегда называли перед тем, как призвать к ответу.

– Я тогда говорю, что мне очень надо. А она, что он – ты – застудит ноги.

– Ишь ты!.. Значит, знает, что меня дома нет, но не хочет сознаваться.

– Ничего не знает, слушай. Я ей тогда говорю: «Он мне «Книгу синих сказок» обещал. Мне очень нужно – реферат пишу».

– Какую это я тебе книгу обещал?

– «Синих сказок».

– А что, есть такая? – пролепетал я.

Будто не было более важных вопросов!

– В мире есть все, о чем мы хоть раз сказали. А раз я это почему-то сказала, то, значит, есть и это.

Почему-то мне от ее слов нехорошо стало. Захотелось увидеть лицо Норд. Она ли это? Не то чтобы я сомневался… Но как-то она заговорила – совсем не так как прежде.