Нечего и говорить, что я не сидел дома и не бродил по полям. Синее, вечно бурлящее море, простиравшееся до горизонта, привлекало меня гораздо больше, чем птичьи гнезда и другие сухопутные развлечения. Как только удавалось мне вырваться из дома, я спешил к своей любимой стихии; здесь я или отправлялся вместе с Гарри Блю в одну из его водных экскурсий, или же брал гичку и плавал на ней до позднего вечера сначала по заливу, а потом и в открытом море.

Но одно из воскресений мне пришлось провести далеко не так приятно, как всегда: я попал в такую передрягу, что этот памятный для меня день чуть не стал последним в моей жизни, как вы сейчас увидите.

Это было чудесное майское утро. Солнце заливало землю светлыми лучами, птицы наполняли воздух своим веселым пением.

Как хорошо было в полях! Зеленые изгороди стояли в полном цвету; пшеница еще зеленела; покрытые сочной травой луга пестрели алыми и золотистыми цветами. А над ними, вверху, купаясь в лучах восходящего солнца, заливались жаворонки, гнезда которых скрыты были тут же под ногами прохожего.

Какая это была приманка для большинства детей моего возраста! Но другое поле – огромное, жидкое, темно-синего цвета, спокойные и прозрачные воды которого, как гигантское зеркало, далеко отражали солнечные лучи, неотвратимо влекло меня к себе.

А потому, когда, выходя из своей комнаты, я увидел вдали море, гладкое как стекло, я вдруг почувствовал сильное желание тотчас же пуститься по его волнам.

Впрочем, на всякий случай я принял некоторые меры предосторожности, чтобы мне не помешали в исполнении моего намерения. Дядя мог догадаться, куда я иду, и вернуть меня, приказав не уходить далеко от дома; хоть он и не имел ничего против того, чтобы я сколько угодно бегал по полям, но был решительно против моих водных экскурсий и строго-настрого запретил мне без его позволения ходить к морю. Вот почему я был должен применить маленькую военную хитрость и вместо того, чтобы идти по аллее, которая вела к большой дороге, пошел окольной тропинкой. Таким образом мне удалось добраться до берега, не встретив никого из жителей фермы.

Дойдя до бухточки, где обычно стояли лодки моего друга Гарри Блю, я увидел, что ботика нет на месте, зато гичка была тут – к моим услугам. Это-то мне и нужно было, потому что я решил совершить в этот день большую прогулку.

Спрыгнув в гичку, я увидел, что там много воды, – значит, ей уже давно никто не пользовался. Но, по счастью, на дне отыскалась старая кастрюля, исполнявшая роль черпака. Минут десять или пятнадцать ушло на вычерпывание воды, после чего я решил, что теперь можно смело пускаться в путь. Весла, как я знал, всегда хранились в хижине, расположенной на некотором расстоянии позади дома Гарри; я пошел за ними, как делал это уже не раз и раньше, не имея надобности спрашивать у кого-либо позволения.

Укрепив уключины, я продел в них весла и отчалил от пристани. Утлый челнок скользил по воде как рыба; сам я был весел и доволен как никогда.

Синяя блестящая поверхность моря напоминала зеркало; вода была так прозрачна, что я видел, как в глубине разгуливают рыбы. Песок на дне нашей бухты отливал серебром, и я даже различал на нем самых маленьких крабов. Я видел маленьких селедок, широких палтусов, макрелей роскошно-зеленого цвета, морских угрей, толстых, как удавы… Все они преследовали добычу или резвились в родной стихии.

Это было такое утро, какие редко случаются на нашем побережье; лучшего дня я не мог выбрать для намеченной экспедиции.

Вы хотите знать, куда именно я собирался, – а вот сейчас и узнаете.