Июнь. Село Березники.

Входная калитка парадного въезда усадьбы барина Привольского отворилась, и из нее вышел Никита Жарый. Озадаченным взглядом он окинул накренившиеся, почерневшие от старости ворота, почесал затылок и неспешным шагом направился по отлогому взлобку вниз. Спустился к сельским избам, прошел мимо них и вышел на пыльную проселочную дорогу, тянувшуюся вдоль местной речки. Но тут, случайно повернув голову, он увидел молодую девушку, которая, с расписным коромыслом на плечах, с полными ведрами воды, босая, шла по пыльной дороге в его сторону. Никита пригляделся и замер, разинув рот. Это была Ульяна. Розовая рубаха с короткими и широкими рукавами, прикрывающими локти, была заправлена в юбку темно-синего цвета с широкой красной полосой по низу, подол которой трепал легкий теплый ветерок. На голове девушки была повязка из синего шелка, подчеркивающая цвет ее голубых глаз. Завязанная под косой повязка закрывала лоб, а широкие ленты спускались на девичью спину, на шее висели красные бусы. Статная девушка двигалась особой поступью, плавно и легко, слегка покачивая бедрами для плавности хода. Никита ловил глазами каждый ее шаг.

Ульяна заприметила кузнеца еще издали. Подойдя же к нему, она замедлилась, кротко улыбнулась и поздоровалась первой:

– Здравствуй, Никита!.. – И проходя мимо него, чуть повернув голову, уже громче добавила: – Чего застыл-то?

Кузнец был еще растерян. Наконец, совладав с собою, он нагнал девушку, заулыбался как-то неловко и ответил:

– И тебе здравствовать, Ульяна!

Далее они пошли вместе.

– Пошто смурной такой? – поинтересовалась она, глянув на кузнеца.

– Да так, пустое.

– Хм… Пустое так пустое. В чужие тайны насильно не лезу.

Никита немного помялся, после чего поделился с Ульяной возникшей заботой:

– Да вот барин Иван Савельич собрался парадные ворота свои менять, мол, древние уже, дряхлые. Дал наказ мне сладить новые, с железными деталями да петлями, да в срок три дня. Сказал, гостей важных ожидает. К их приезду воротам должно быть… Я же не плотник, я кузнец. А он и слушать меня не стал… Вот голову ломаю, как управиться мне одному.

Внимательно выслушав Никиту, Ульяна спокойным голосом сказала:

– Это ли печаль?.. Ты энто… Лешеньку Овечкина кликни. Он молод, однако плотничать способен. Сему ремеслу обучал его мой покойный батюшка, а после почасту нахваливал. Лешка круглый сирота. Своих родителей он потерял еще в младенчестве. Его растила бабка Авдотья, пока и сама не померла по старости… Ты кликни его. С ним и сладите новые ворота для барина.

Они подошли к дому, где жила Ульяна, вошли во двор и остановились у высокого крыльца старой бревенчатой избы. Никита помог девушке снять с плеча коромысло с ведрами воды и случайно коснулся ее руки.

– Благодарствую, – мило улыбнулась Ульяна.

С интересом в глазах, полных жизни и энергии, она вдруг застыла, вглядываясь в черты лица Никиты.

– Энто мне благодарить тебя надобно… за слова добрые, за совет! – произнес в ответ кузнец, не выпуская ее ладонь из своей руки, нежно то сжимая, то разжимая ее.

Девушка остановила свой взгляд на его четко очерченных губах, с ложбинкой по центру верхней губы. Никита же, взглянув на Ульяну еще раз, почувствовал вдруг, как медленно утопает в бескрайних просторах ее голубых глаз. И вот, поборов свою робость, свободную руку он аккуратно положил на талию девушки и нежно притянул ее к себе, после чего трепетно коснулся ее губ, таких мягких и соблазнительных. Ульяна не сопротивлялась. Она закрыла глаза и почувствовала, как на фоне приятного волнения ее сердце забилось чаще обычного, легко закружило голову.