Они стояли в синеве просторного помещения. По бокам от задней стены располагались стеклянные двери в стеклянной стене. Стёкла были выбиты, и создавалось ощущение, что дверные рамы парят в «водовоздухе», лишь некоторые осколки остались злобно торчать в проёмах, словно зубы. За этими стеклянными ртами располагалась прогулочная палуба, огороженная металлическими бортами, состоящими теперь из каких-то полипов, сталактитов и сталагмитов, а за этим морским барьером было море, бесконечное и синее, словно барьер этот ограничивал вселенную человека, за которой простиралась, окутывая, другая вселенная – вселенная воды…

– Нигде не видишь выключатель?

– Нет, – ответила Мадди.

В помещении располагались ещё 4 двери: одна, похожая на боковые двери и выделяющаяся на фоне всего остального, вела на капитанский мостик; две двери из хорошего массива дерева вели в каюты, расположенные по бокам, а железная закрытая дверь позади вела в центральную часть корабля.

– Штурманская рубка, – сумничала Мадди.

– Что?

– Помещение со всякими картами и инструкциями, – пояснила она.

Действительно, в центре помещения стоял стол для раскладывания карт, окруженный разбросанными обломками стульев. Плохо сохранились некоторые небольшие шкафы, хранящие некогда всякие бумаги. Другие же почти исчезли. К стенам были прибиты всякие схемы, сохранившиеся под толстенным стеклом и к тому же заламинированные, однако неразличимые без света.

– Так уютно, ещё бы свечку сюда для романтики, – ухмыльнулась темноволосая.

Энни почувствовала покалывание в руках и ногах, и до неё дошло, что чем дальше они отходят от лестницы, тем выше давление воды. Даже стабилизатор не может справиться на таком сообщающемся с морем пространством. Ей захотелось взять Маддалену за руку, почувствовать её тепло, чтобы ушёл страх, но темноволосая пошла вперёд.

Маддалена неторопливо и спокойно подошла к двери рулевой рубки и прошла сквозь неё, стараясь не зацепить осколки-зубы. Энн последовала её примеру. Перешагивая дверную раму, она почувствовала, что давит ещё сильнее, будто её закутали в сырое холодное одеяло. Она стала дышать маленькими частыми вдохами, чтобы уменьшить давление воды в лёгких. Казалось, поток молекул кислорода распирает и одновременно сдавливает сосуды альвеол. Немного закружилась голова. А Мадди шла дальше.

Она подошла почти вплотную к застеклённой передней переборке, смотря через разбитые окна в высь, словно в небо, и улыбнулась самой тёплой улыбкой. Позади неё был расположен стол с оборудованием, вмонтированными мониторами, рубильниками и кнопочками, покрытый водорослями так, будто весь этот стол накрыли зелёным ковром, как будто кто-то ограждал экипаж от суеты и работы, подталкивая их к вечному отдыху – они заслужили покой. Посередине возвышался железный штурвал, который теперь нельзя было прокрутить ни на дюйм, а позади стояло высокое кожаное кресло капитана на металлической ноге.

Позади кресла стоял ещё один стол с оборудованием. Он был поменьше, но за ним стояло пять кресел, пускай и не больших. В центре стояло высокое кресло старпома. Кресла были наклонены в стороны, а стол так же был покрыт ковром. На деревянном, скрывающем железо полу лежал песок. Кое-где зазубринами проглядывали ракушки, лежали камни. Разбитые облизанные до гладкости стёклышки слабо поблёскивали в песке.

Мадди немного отошла назад и села на прогнивший пол, смотря сквозь разбитые стёкла переборки вверх, согнув ноги в коленях, скрестив легонько пальцы рук и выставила их вперёд, положив плечи на чашечки. Хвост опустился ровно вниз. Энни подошла к ней и неуклюже села рядом, в пол-оборота, опершись на руку.