– Что такое, Энни? Маленькой Энни приснился кошмар? – съязвила она.

– Ты должна срочно пойти со мной! Ты должна это увидеть! Немедленно!!! – Энн схватила девушку за руку, другой рукой оперлась на стену у двери, и начала её вытаскивать за порог.

– Ладно, ладно… Только не суетись, прошу, – Маддалена вышла и закрыла дверь.

– Быстрее! – настаивала Энни.

– Всё, что должно было случиться, уже случилось. К чему эта спешка? – спросила Мадди, но Энни уже скрылась за поворотом в конце коридора. Она неторопливо прошла мимо зала со столом и диваном в форме буквы С, повернула за угол и увидела переминающуюся с ноги на ногу Энни, закусившую подушечки пальцев правой руки.

– Грызть ногти – плохая привычка.

– Да я не грызу!.. Проходи скорее! – Энни взяла за руку Маддалену и отвела её в ванную. Они встали перед краном. – Чувствуешь? – спросила Энн.

Лицо Маддалены озарилось, и даже не светом лампы, хотя та светилось хорошо, а каким-то своим, собственным светом: «Пресная вода…» – сказала она. Темноволосая посмотрела на Энни, которая с глупым видом, широкой улыбкой и блестящими глазами смотрела на неё и, противно поморщившись, выдала: «Ну и шрам». Энни перекосило, она уткнулась в зеркало, разглядывая уродовавшую её звезду. Тем не менее, выглядел он получше, чем вчера. Мадди тем временем поднесла губы к раковине и сделала глубокий и долгожданный глоток воды, автоматически вытерев подбородок ладонью.

– Теперь от обезвоживания мы не умрём, что несказанно радует, – ехидно, но весело, сказала она, – «попей и приходи ко мне через десять минут», – сказала Мадди и вышла из комнаты. Энни в ступоре стояла посреди ванны, всё ещё отодвинув правой рукой волосы вверх.

Энни попила, загнув набок голову в раковине и неуклюже обхватив губами кран. По языку прошлась вода со вкусом ржавчины, который никак её не ухудшил. Она оставила краны немного открытыми, чтобы они разбавляли соль в её номере, но дверь в ванную всё же закрыла. Рыжая нашла гребень и небрежно расчесала свои кудри, поломав пару зубчиков. Энни посмотрела в иллюминатор – вода немного посветлела, но всё же оставалась тёмно-синей. Она вышла из номера и направилась к главному коридору, вспомнив, что не посмотрела, открыты ли номера со стороны лестницы.

Энни встала ровно на том месте, где вчера пришла в себя, проворачивая в голове все события вчерашнего дня. Низ её живота потянуло от возрастающей тревоги и нарастающего желания отлить. Она могла бы быть сейчас совершенно в другом месте, там, наверху, и не подозревать, как на самом деле прекрасна её жизнь… или могла бы быть мертва, если бы не Маддалена… Отбросив мрачные мысли и сильно цокнув языком по нёбу, она посмотрела на левую стену коридора. Пять кают второго класса смотрели невзрачными дверями в проход.

«Номер 504 – закрыт, номер 503 – закрыт, далее следующие за лестницей номера: номер 502 – закрыт, номер 501 – закрыт, номер 500…» – думая про себя, Энни подошла к номеру, расположенному слева от мужского туалета: «открыт…». Небольшая простая дверь открылась от себя. «Чтобы людишки низшего класса не загромождали своими дверями проход господам», – подумала Энн. Свет не включался, но комната была настолько маленькая, что свет из коридора почти полностью её озарил, однако, несмотря на размер, этот номер был для двоих – две узкие кровати стояли по сторонам от стены напротив. Всё было покрыто жижей зелёных водорослей и песком. Пол сгнил. На нём у стены были видны следы двери, значит, она была открыта всё время, и кто-то закрыл её только сейчас. У кровати стояли развалившиеся тумбочки, слева стоял шкаф, справа стоял стол и что-то бывшее стулом, а на полу – осколки зеркала. Из-под правой кровати выглядывала большая кожаная сумка. Энни аккуратно прошла по скрипящему полу, села на корточки, стряхнула водоросли с сумки и открыла её: в сумке лежал старый полароид с раскиданными вокруг фотокарточками, разобрать которые было невозможно. Одна карточка, однако, была заламинирована, и на ней была изображена семья: муж с женой и их маленькая дочка на руках у отца. Энни отложила её в сторону. Далее на дне сумки лежали объективы для других камер и другие «фотографические примочки», как подумала Энн, а на самом дне лежал кожаный кошелёк. Энни взяла его в руки. Он выглядел как новенький. Девушка повернула защёлку и увидела в кошельке два пластмассовых чёрных цилиндра с крышками. Она открыла один из них, и её радости не было предела, словно ребёнку на Рождество подарили долгожданный подарок – к стенкам цилиндра был прижат негатив фотоплёнки. От цилиндров вверх поднялись два пузырька воздуха и скрылись в щелях потолка. Энни просунула внутрь указательный палец и, придавливая фотоплёнку к стенкам цилиндра, достала её и раскрутила: лента была длиной полметра. Энни скрутила её, положила в цилиндр, и оба цилиндра и заламинированную фотографию положила в кошелёк, а его взяла с собой, встала, оглядела комнату. На другой кровати лежал открытый Маддаленой чемодан с одеждой – она была мужская. Вероятно, Мадди искала замену своей футболке.