– Добрый день честной компании. Я из другого села, родственница глафирыной Марфуши. Пришла совета вашего попросить.

Две конкурентки – одна высокая и необъятная, другая низенькая, но тоже женщина бодипозитивная – как ни в чём не бывало, дружно гоняли чаи из блестящего самовара, закусывая баранками и вареньем нескольких видов. Выдавала Штирлицев лишь гранёная бутыль квадратной формы с мутной жидкостью.

– Какой тебе совет, девица? Из села – дак иди, куда шла! – высокая поспешно убрала бутылочку под стол, как будто я претендовала исключительно на их самогонку. – Тут у нас своим девкам женихов не хватает!

– Да я не для себя. За Мафушеньку-Душеньку переживаю.

– На энту девку женихи и глядеть не хотят! Глафира и так разорилась, поди, на одних смотринах!

– Значит, вы думаете, что шансов нет?

– Каких таких шанцов? Женихов нет, говорим же тебе! Закончились!

Чтоб тебя медведь клюнул в задницу!

– Так это у вас нормальные закончились. Может, есть в запасе какие-то другие?

Давайте, дорогуши, покажите ваши чудо-способности!

– Есть Терентий, Птичкин сын. – подала голос конкурирующая фирма.

– Это которому медведь всё откусил?

– Медведь сбежал от него!

– А, который «зять мой Алкаша»! Не подходит. А ещё другие?

– Какие ишшо другие?

– Ну, странные. Вроде меня.

– Ты не странная, а обыкновенно – незасватанная!

Давно меня так не обзывали!

Не объяснять же этим старым дремучим дурам, что я пока карьеру делаю (слава богу, что в ипотеку не влезла!), а мужика подходящего ещё не выбрала, потому что за сто метров вижу все их комплексы, и свой опыт был с красавцем на «Опеле», и от клиенток историй наслушалась.

– А Матвей?

– А пошто он странный?

– Ну, раз он с Демьяном водится.

– Демьян по Варьке сохнет! – выдала мелкая. – А что они с Матвеем буяны – так молоды ишшо! Женятся – поумнеют!

– Твой, коды на тебе женился, – поумнел? – скептично отозвалась собутыльница.

– Всяко поумнее твоего был! В лужи пьяный не макался и над костром себе ничё не обжигал!

– А ты откель про костёр-то знаишш, чумазая?

Ух ты! Тот чахлый дядечка не только топором махать умеет, а ещё и через костры скачет?

Я невольно попятилась к выходу, когда бабы повскакивали с мест и принялись фамильярно тыкать друг в друга своими сосисочными пальцами. Крик поднялся такой, что было не разобрать отдельных слов.

Все наши криминальные новости по бытовухе обычно начинались с фразы «в результате конфликта во время совместного застолья на почве неожиданно возникшей неприязни…». Не дожидаясь этих результатов, я пробормотала «Ну, будьте здоровы!» и побежала звать дроворуба. В конце концов, моей целью не было избавление от конкуренток!

За спиной я уже слышала грохот упавшей мебели и глиняных черепков. Ничего свехъестественного!

– Там они это… поругались! – я облизнула резко пересохшие губы. – Кажись, дерутся и бьют посуду! Спасайте!

– Опять. – тяжко вздохнул мужичок. – А кого спасать-то – Уляшку или посуду?

– Обеих поколотят!

Парашкин муж воткнул топор в деревянный чурбан и заковылял к крыльцу.

Я на секунду зажмурилась от яркого солнечного зайчика, отраженного от металлической поверхности, и шагнула в сторону, чтобы не так било по глазам. Не то любопытство, не то глупое чувство ответственности требовало остаться и узнать, чем закончатся разборки свах.

Можно было подсмотреть в окошко, но мой взгляд притянуло к блестящему лезвию топора. На нём была гравировка – что-то вроде заводского знака – круглое солнышко и семь лучей разной длины.

Где-то я такое уже видела…

Из подсознания вспыхнуло воспоминание – стена ночного клуба, подсветка из тонких неоновых трубочек, собранных в пучок около светящегося круга, далёкий грохот музыки и разноголосые крики посетителей «Сне-гу-ро-чка! Сне-гу-ро-чка!».