– Примерно в половине восьмого утра, прямо перед его уходом в школу. То есть это Ютта его в школу отправляла. Я-то уже на работу уехал.

– Было еще темно?

– Нет, уже рассвело, к тому же у нас тут фонари у дорожек. Он не боялся один в школу ходить, да и недалеко тут совсем, ну и мы, честно говоря, не опасались его одного отпускать. Это теперь…

Голос его надломился, он перевел взгляд на окно.

– А почему он не взял велосипед?

– Вообще-то он после школы катался, – ответила мать, – но я боялась отпускать его в школу на велосипеде. На Обструпвай такое движение по утрам. У нас ведь не все по правилам ездят.

– Мы пока еще не нашли место, где он мог получить ожоги.

Слово «ожоги» далось Трокичу с огромным трудом.

– Вы сказали участковому, что у Лукаса не было с собой мобильного телефона, но был школьный рюкзак с божьей коровкой на внешнем кармашке. Его мы пока тоже не нашли, и еще среди его вещей не хватает синей шапки. Верно?

– Да, верно.

– Других вещей у него при себе не было? Может… «Гейм-бой» какой-нибудь. В его карманах тоже ничего не нашли, кроме мелкой гальки и пары скрепок.

Родители покачали головой.

Трокичу очень не хотелось продолжать, но деваться было некуда.

– У Лукаса обнаружены синяки на предплечье. Предположительно он получил их за несколько дней до исчезновения. Вам известно их происхождение?

Родители вновь обменялись взглядами, в гостиной повисла тишина, в которой можно было различить шум проезжающего поезда. Железная дорога проходила совсем близко отсюда. Наконец снова заговорил Карстен Мёрк. На лбу у него выступили капельки пота.

– Не знаю. Может, он в футбол играл, и кто-то его за руку схватил. Синяки у него время от времени появлялись.

Трокич ненадолго задумался.

– Нет, ребенок такой силой не обладает. Мы почти уверены, что его схватил взрослый. И похоже, очень крепко.

– Мы такими вещами не занимаемся, – заверил Карстен, взмахнув для убедительности своими огромными ручищами.

– Два года назад Лукас сломал руку, – подчеркнуто бесстрастным тоном продолжил заместитель комиссара. – В истории болезни отмечено, что перелом случился при падении. Где это произошло?

– На ступеньках перед домом. Они каменные, обледенели, вот он и поскользнулся и неудачно упал. Но почему вы задаете такие вопросы?

Мужчина спрятал лицо в своих больших ладонях и подавил рыдание. Ютта коснулась плеча мужа, вид у нее был немногим лучше. Краска сошла у нее с лица, светло-зеленые глаза потускнели, узкие губы дрожали.

– Расследование предполагает, что мы обязаны прояснить все нюансы произошедшего с Лукасом, – уточнил Трокич. – А это значит, что мы вынуждены задавать и такие вопросы. Надеюсь, вам это понятно и вы будете отвечать на них со всей возможной прямотой.

Судя по выражению лица, Карстен Мёрк хотел огрызнуться, но успел приструнить себя.

– Мы обнаружили остатки желтых волокон на шее Лукаса, – продолжила теперь Лиза. – Это мохер, шерсть и полиамид. Но когда нашли тело, ничего из одежды такого цвета на нем не было. Вы не припомните, может быть, на нем было что-то желтое тем утром.

– Нет, ничего желтого он в тот день не надевал, – сдавленным голосом ответил отец. – У него вообще ничего желтого из одежды не было. Не любил он желтый цвет. Предпочитал ходить в синем.

Трокич секунду переваривал эту информацию, а потом перевернул страничку блокнота и сменил тему.

– О'кей. Нам необходимо выявить всех, с кем общался Лукас. Начиная с родственников и кончая воспитателями и родителями его друзей. И еще нам надо переговорить с вашими соседями. Вы с кем-нибудь из них водите знакомство?

– Да нет, не особо, – ответил Карстен Мёрк.