– Позавчера я весь день была дома. Здесь, кроме меня и кошки, никого нет… Может, вы пройдете? Могу предложить кофе и пирожные.

– Нет, благодарю. Если вы оба дня находились дома, незачем его осматривать. Тем более мы торопимся. У вас сарай есть? Он заперт?

– Заперт. Но вы можете заглянуть. Сын новый замок как раз повесил. Вот ключ.

Она выдвинула ящичек секретера и протянула полицейским маленький ключ.

– Посмотрю, – сказал Мортен, забирая ключ.

Когда он зашел за дом, Джаспер спросил:

– А вы знали Лукаса?

На морщинистом лице появилось какое-то странное выражение, женщина нервно затеребила золотую цепочку на дряблой шее.

– Да. Я знала мальчика, с которым случилось несчастье. Он ведь сын Карстена Мёрка, а тот ровесник моего сына. И потом, я ведь до сих пор даю уроки музыки, учу детей играть на фортепьяно. Вот и с Лукасом несколько раз занималась прошлой весной, но он быстро утратил интерес. Так сейчас со многими детьми происходит. Нотную грамоту он освоил, но дальше дело не пошло. Он больше интересовался насекомыми, вот ими он с удовольствием занимался. Но вообще Лукас был славный мальчик.

К ним подошел Мортен, покачал головой и вернул ключ.

– В сарае тоже ничего.

– Получается, вы его в последние дни не видели? – спросил Джаспер.

Повисла недолгая пауза. Мортен Лин вздыхал, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

– Нет, не помню, – произнесла Анни Вольтерс.

Она поправила очки в тяжелой оправе и сосредоточила взгляд на обуви Таурупа. Ему на долю секунды почудилась неуверенность в ее голосе, как будто она решила сказать им неправду, но Джаспер тут же отбросил эту мысль. Ведь Анни Вольтерс восьмидесятилетняя грузная старуха, которая ходит с палкой.

– Я с ним не виделась с тех пор, как он приходил ко мне на уроки. А было это, как я уже говорила, довольно давно, – прибавила она.

– Если вспомните что-то, что может иметь для нас значение, позвоните нам сразу, фру Вольтерс. Речь идет об очень серьезном преступлении, об убийстве.

Он протянул ей свою визитку, и она не глядя сжала ее в руке, словно ей вручили билет на спасительный автобус, который увезет ее подальше от творящегося безумия.

– Конечно, обязательно. Надеюсь, вы скоро поймаете злодея. Мы страшно напуганы, все соседи, да и весь город, понятное дело.

По пути к следующему дому Джаспер Тауруп подумал, что сейчас ему не хотелось бы оказаться лишь в одном месте. Но именно там его сейчас ждал заместитель комиссара Дэниель Трокич.

В восемь тридцать утра Дэниель Трокич вошел в институт судебной медицины. Ночью он долго размышлял об увиденном на записях с камер наблюдения, потом все-таки заснул, но спал беспокойно. Теперь Лизе Корнелиус предстоит тщательно изучить видеоматериалы. Но это уже после вскрытия.

С институтом отношения у Трокича складывались не слишком-то хорошо. Главную проблему представляли запахи. Сладковатый дух пробуждал воспоминания, и в памяти оживали картины военной поры. Но, оказавшись в прозекторской, он сообразил, что сегодня просто забыл о своем отвращении к этому месту. Накануне вечером родители Лукаса уже опознали тело сына, и Трокич порадовался, что им не придется присутствовать на предстоящей процедуре.

Компанию ему при выезде из управления составили Лиза Корнелиус и техник-криминалист Курт Тённес. Кроме них, в прозекторской находились судмедэксперт Торбен Бак с помощником и двое студентов, парень и девушка. Трокич поймал взгляд Лизы. Она была собрана, но, когда ввезли тело Лукаса Мёрка, в ее глазах промелькнул ужас, лицо окаменело и на шее запульсировала голубая жилка.

На Лукасе по-прежнему была его одежда: синие джинсы, белые кроссовки «Кавасаки», голубой свитер с принтом в виде черепахи и зеленая дутая куртка без капюшона. Шея была по-прежнему обмотана леской. Трокич уловил запах чего-то горелого. Он никогда раньше не присутствовал при вскрытии ребенка, противоестественность процесса угнетала его с такой силой, будто он впервые попал в это место.