Она села на постели, закутавшись до подбородка в перину, и поглядела в окно. Все годы, что Сисель занималась дайвингом, ей ни разу не снились сны, связанные с погружением под воду, хотя сама стихия в ее снах часто напоминала о себе в самых причудливых видах. Возможно, сегодняшний сон навеяли ей разговоры о речке. Или сработало подсознание, ведь она слышала о случившейся трагедии. Вид на речку Гибер О открывался сразу из нескольких окон. Занимался рассвет, стали видны искривленные стволы деревьев, точно стражники стоявшие вдоль русла, и красно-белые ленты полицейского ограждения. Приехав в Морслет накануне, она сразу почувствовала, что случилось что-то нехорошее. Казалось, город ее детства горестно замер. На морозных улицах переговаривались то тут, то там стайки перепуганных жителей. Возле дома на берегу Сисель увидела полицейских в гражданском и спросила, что произошло. Услышав об убитом мальчике, она почувствовала, как в желудке образовалась невообразимая тяжесть, и это ощущение не оставляло Сисель до конца дня. Неужели злой рок так подшутил над ней, ведь мальчика убили именно тогда, когда она вернулась в родной город? Полицейский сказал, мальчика звали Лукас. Фамилию он не назвал, и теперь Сисель терялась в догадках, знает ли она его родителей.
Наконец она заставила себя спустить ноги на пол, осмотрела их, признала, что они нуждаются в эпиляции, и вскочила с постели. Бросив взгляд на кучу одежды, сваленной на пол, выудила из нее «найковский» костюм и спустилась по лестнице в кухню. Дом она арендовала у своих давних друзей Метте и Сёрена. Они искали человека, чтобы тот присматривал за домом, пока они колесят по Новой Зеландии, и Сисель охотно согласилась, надеясь в тишине и покое засесть за дипломную работу по морской археологии. Дом построили в двадцатые годы прошлого века, и достался он Сёрену и Метте в наследство. Он был выкрашен в бежевый цвет, назывался Муспельхейм и неплохо смотрелся со своими красивыми линиями и окнами с переплетом. Весьма большой дом – для своего времени, конечно. Примерно триста квадратов, если брать все три этажа. Сисель, правда, не спускалась в подвал, а большинство помещений были закрыты и не освещены ради экономии энергии. Она знала, что здесь еще многое следовало привести в порядок. Многие вещи нуждались в замене. Плита жрет немерено электроэнергии, кухонный стол низковат и к тому же весь в царапинах, а желто-зеленый линолеум потрескался и вздыбился вдоль плинтусов. Из кухни можно пройти в три гостиные – светлые, просторные, с хорошо сохранившимися лепными потолками, они составляли главную гордость дома. В одной даже была дровяная печь, но Сисель ею еще не пользовалась.
С чашечкой кофе она прошла в зимнюю гостиную с окнами, выходящими на запад, в сад, то есть в противоположную от речки сторону. Вчера она сложила здесь свои книги, необходимые ей для работы. Сисель выглянула в темный сад и обнаружила, что снег под окнами примят. Кто это здесь шастал? Косуля, наверное. Похоже на ее следы. Она подивилась, что косули заходят так далеко от леса.
Покачиваясь в кресле-качалке, Сисель раздумывала, не совершила ли ошибку, приехав сюда. Она чувствовала себя отрезанной от мира, слабой и незащищенной, а странный звук или, вернее, звонок из кошмарного сна все еще звучал у нее в ушах. Впрочем, не успела она допить кофе, как дурные предчувствия улетучились, словно воздух из проколотого воздушного шарика. Сисель снова вернулась к действительности. Вот теперь и душ можно принять, а то после вчерашней поездки голова выглядит совершенно непотребным образом.