Она настояла, чтоб он пошёл. Он сказал, что пойдёт только, если она пойдёт с ним. Но она неважно себя чувствовала. С утра болела голова, а к вечеру стало тошнить, и она буквально вытолкала его за дверь одного. И вдруг расстроилась. Ни с того ни с чего.

Есть не хотелось, она прилегла на диван и включила телевизор. В передаче «Оказывается!» шло обсуждение разного рода специалистами пикантного мужского вопроса.

«Коренные жители Австралии с импотенцией не знакомы! – утверждала некрасивая грузная женщина в массивных квадратных очках. – По причине их своеобразного представления о мужской эрекции. Мужчины там рассуждают так: „Когда женщина меня возбудила – у меня ого-го! А если у меня не ого-го, то это означает, что женщина меня не возбудила“. Европеец бы тревожился, по врачам бегать стал или партнёрш менять в целях эксперимента. А там, в Австралии, всё просто – женщины виноваты».

Зал зашумел, пошло бурное обсуждение темы. А ей почему-то стало грустно и немножко тревожно. Проблем с потенцией у Артёма не было, ему менять партнёрш ни к чему, у него и на неё – ого-го! И вообще с этим делом у них никогда не было проблем, одно только огорчало: десять лет в браке, а ей так и не удалось забеременеть. Эта мысль отозвалась внутри душевной горечью и всё нарастающей тревогой. Или не эта?

Дурацкая передача! Она выключила телевизор и пошла на кухню.

Вид замороженной курицы отозвался резким рвотным позывом, она успела наклониться к раковине. Её вырвало. Желудочные судороги смог унять лишь глоток холодной воды. Она потянулась к антресоли и вынула аптечку.

Когда три таблетки активированного угля уже лежали в ладони, на глаза ей попался длинный бумажный пакетик. Отложив таблетки, она вскрыла трясущимися руками бумажную упаковку и пошла в туалет.

Нет, торт она пекла не просто так. Повод был. Ещё какой! Слой черничный, слой малиновый и бесконечный слой взбитых сливок сверху.

Закат сменил краски сначала на грязно-серые, потом на антрацито-чёрные. Она набрала его номер.

«Телефон абонента выключен или находится вне зоны досягаемости».

***

Он появился на рассвете. Его взгляд был растерянным, и она сразу всё поняла. Он, пряча глаза, рассказал ей всё без утайки, как они и договаривались.

– Уходи.

– Она ничего для меня не значит.

– Уходи.

– Но…

– Уходи.

В любой непонятной ситуации лучше гулять. Дождь закончился, можно пройтись по парку. Июль – один из самых жарких и самых дождливых месяцев в южной части Китая. Другие стонут, тяжело дышать, а для неё подходит. Ей уже давно тяжело дышать, и дело не в климате.

У неё есть время до вечера, время погулять и подумать. Обо всём. О том, что все плохие, а она хорошая. Или наоборот. О том, что она плохая, и кого-то бесит. О том, что рассталась с единственным человеком, которого любила, что он не оценил, не понял и никогда не вернётся и даже не извинится. О том, что её сломали, почти уничтожили. А ей почему-то всё равно. Немножко грустно, но в целом наплевать, потому что она уже всё решила и знает, что ей делать дальше. Окончательно принятое решение облегчает жизнь, примиряет с ситуацией. Главное – успеть до того, как передумаешь. Но она не передумает.

Ещё есть время поразмышлять над тем, что любить больно. О том, что предавать плохо, и о том, что убивать трудно.

О том, что последний месяц совсем не похож на её прежнюю жизнь, и она так и не привыкла к этому.

А ещё о том, что скоро она вернётся, сядет в кафе у окна и скажет себе: «Какая же ты дура, Фрида». Немножко поплачет, допьёт свой кофе, нацепит на нос круглые голубые очки и уставится в выцветшее голубое августовское небо. Ну сколько его осталось-то? Потом встанет и пойдёт дальше. Вот такая какая есть. Ну а что делать-то? Пикассо, как всегда, был прав, говоря, что голубой – это цвет всех цветов.