Старший брат Коннора, кажется, поджидал здесь именно меня. Я нервно сглотнула, подготавливаясь к неприятной беседе (или к тому, к чему та может привести).

Клауд с решительным видом подошел ко мне чуть ли не вплотную, отрезав все пути к отступлению, и дерзко кинул фразой в лицо:

– Я знаю, что ты врешь.

Еще один!

Я поперхнулась, но не отступила, хоть паника и начала брать свое – у меня затряслись руки, и я вдруг ощутила себя маленькой и никчемной по сравнению с этим мужчиной. Его энергетика буквально лишала меня каких-либо душевных сил.

Я ничего ему не ответила, смиренно ожидая разъяснений.

– В том месте, где лежал Охотник, я видел следы, – продолжил он, смерив меня уничижительным ледяным взглядом.

– И что? – слова прозвучали грозно, но внутри от страха уже все скрутилось в трубочку.

– Твои следы, – неожиданно рявкнул Клауд, и я даже заметить не успела, как тот молниеносно схватил меня за запястье, больно сжав руку, и притянул к себе. Я постаралась треснуть ему по голове второй рукой, в которой держала одежду, но он с легкостью скрутил меня – этот гад был в несколько раз сильней. Уняв мои попытки к высвобождению, он шепотом продолжил, остановившись прямо над моим ухом:

– Если я выясню, что ты имеешь хоть какое-то отношение к этим желтоглазым тварям, то больше можешь не беспокоиться о своей судьбе – она моментально оборвется.

Я захотела закричать, позвать на помощь, но не успела, так как следопыт с силой отшвырнул меня на землю, и, отряхнув руки, быстрым шагом удалился прочь в темноту. Я потеряла дар речи и продолжала сидеть на стылой земле, смотря вслед уходящему обидчику. И так бы просидела до утра, если бы не Мелани, что нашла меня посреди дороги, разогнав ночную темень тусклым светом зажженной лампады.

И что бы там ни говорили, молодая эльфийка была очень славным созданием: приветливым, понимающим и не опасным. Оказалось, она лишь недавно живет среди людей и еще не привыкла к чужому языку и правилам поведения. Один раз, когда какой-то солдат, мило улыбаясь, прогорланил тост в ее честь во время ужина за кружкой браги, она набросилась на него со столовыми приборами, сметая все, что видела перед собой, сочтя этот жест полным неуважением к собственной персоне. Словом, мужчина чудом остался жив – два бугая еле сумели приструнить миниатюрную Мелани. Я еще тогда удивилась: сколько в этом эльфе было выносливости и упрямства.

Если ей было нужно, одна двигалась молниеносно и ловко, практически бесшумно, будто сливаясь с природой, и именно из-за этого врожденного таланта ее многие звали с собой на охоту. Но она отказывалась от всех предложений, открещиваясь тем, что всегда будет охотиться только одна. Так и происходило, но зато какой был успех! Если группы охотничьих отрядов всегда возвращались со скудным уловом, то Мелани всегда могла порадовать беженцев свежей крольчатиной и тушками подбитых из лука птиц.

После того неприятного инцидента в столовой я взялась пояснять девушке те или иные причуды человеческого общества: что считать комплиментом, а что неуважением (не без помощи Коннора, конечно, который все свободное время проводил с нами). За две недели проведенных в обществе мятежников мы здорово сдружились, и Мелани разрешила поселиться у нее насовсем, объяснив это тем, что жить с кем-то ей намного спокойнее и проще, пускай даже и с человеком.

На мои вопросы, почему здесь нет ее родни, она долго не отвечала, притворяясь сразу же ужасно занятой, но потом как-то вечером перед сном девушка поведала мне свою жуткую историю появления в лагере Сопротивления.