После обеда командир построил роту и прочитал нам всем «Кузькину мать!» Он сказал, что понимает, что нами руководили чувства товарищества и взаимовыручки, но чтобы мы зарубили себе на носу, что «каждый умирает в одиночку!» И что нам надо ещё окончить Училище, и что за каждого из нас он отвечает лично, и чтобы такое больше не повторялось! А за дисциплину в роте он спросит со старшин, и пусть они пеняют на себя, если что-то будет не так, как положено! Все поняли?!! «Так точно!» – весело гаркнули мы, понимая, что наказания за «самоход» не будет. Недаром гласит древняя мудрость: «Победителей не судят!» А мы чувствовали себя Победителями!

XXIII.

Но пока «победителям» приходилось совершать трудовые подвиги. Работать летом – сущая пытка! Всё цветёт, благоухает и зовёт на природу. А ты тут имитируешь кипучую деятельность «отсюда и до обеда». Хорошо, что тренировки по гребле позволяли нам вырваться из Системы и хотя бы ненадолго вдохнуть этот воздух Свободы! Тренировались мы с большой охотой! Можно было причалить в удобном месте и искупаться в своё удовольствие. На воде загар на кожу ложится во много раз быстрее, чем на берегу: отблески от волн дают дополнительный эффект. Поэтому мы становились бронзовыми, крепкими и здоровыми парнями, с гордостью носящими морскую форму. Форма №2 предписывает ношение белой форменки с пришитым к ней синим воротником с тремя белыми полосками, тельняшки и чёрных брюк. А также фуражки с белым чехлом. Чёрные ботинки дополняют картину. Поскольку мы были уже не «салагами», а «годками Флота Российского», то могли позволить себе некие «вольности» в отношении обмундирования. Белые форменки ушивались в талии, облегая наши торсы. Из фуражки вынимались пружины, и боковые поля верха фуражки опускались вниз, а передняя часть тульи заламывалась немного назад. Получалась флотская «мица». Если же выдавалась летняя фуражка, то она не содержала матерчатого верха и представляла собой облегчённый вариант из околыша с лаковым козырьком и подпружиненного белого чехла, надеваемого на своеобразные «крылья» на тулье, сделанные из материала типа рогожи. Она была гораздо легче обычной «мицы», и в ней было не так жарко. По жаре было гораздо приятнее ходить вообще без фуражки, поэтому вне Училища мы одевали их по необходимости. Белые курсовки на рукаве пришивались не особо прочно, чтобы их можно было отпороть в случае стирки форменки. Тельняшка в жару была лишней, поскольку была довольно тёплой. Поэтому все покупали в Военторге тельняшки-маечки, а те из нас, кто хотел вообще обойтись без тельника, вырезали из старья треугольник с тремя чёрно-белыми полосками и пришивали его внизу выреза белой форменки, имитируя наличие тельника под ней. Некоторые обрезали и тельняшки-маечки, до уровня подмышек. Получался этакий «топик», напоминающий женский бюстгальтер. Это «творение» так и называли – «лифчиком». На форменке прекрасно смотрелись наши спортивные награды (у меня лично с правой стороны груди красовался честно заработанный мною значок «1 разряд» по гребле на байдарке), а те, у кого таких наград не имелось, довольствовались комсомольскими значками на закрутке, которые обрамлялись в оправу из переделанного знака классности мичманов. Они содержали развивающийся военно-морской флаг и золотистые крылышки по бокам. Крылышки мы отпиливали, оставляя флаг, и просверливали в середине знака отверстие, куда вставлялась закрутка комсомольского значка. Вид сразу становился солиднее и импозантнее. Как говорили на флоте: «Моряк должен выглядеть так, чтобы девушка, взглянув, даже если бы и не отдалась ему, то подумала бы об этом». Для поездки в отпуск все покупали себе шитые золотой канителью морские «крабы» на фуражку. Пряжки ремней заменялись на военморовские, со звездой в середине якоря. Покупались летние чёрные туфли на каблуке и шились лёгкие чёрные «клёши». Вот теперь курсант был готов провести оставшиеся летние месяцы в родных краях! И появиться перед бывшими одноклассницами во всём флотском блеске, а перед одноклассниками (теми, кто не попал на весенний призыв в Армию) демонстрировать флотскую удаль, блестя тремя широкими галками золотой тесьмы шитого курсового знака на левой руке.