Пройдя все палубы, каюты, машинные отделения, камбуз и осмотрев все, где могли спрятаться люди, моряки вернулись на катамаран.

– Ничего, лишь костяки, черепа и кровь. Зомбаки похоже съели всех живых, но об этом мы не узнаем никогда. Поехали быстрее отсюда. Здесь явно пахнет смертью. Быстро кидаем трупы в воду, и поехали. –

Отойдя от контейнеровоза, направились к стоящему в отдалении турецкому военному кораблю, решив, что на пассажирский лайнер с десятком на ствол патронов соваться не стоит. На нем только команды и обслуживающего персонала под триста человек.

К турецкому корвету класса «Ada», подошли с кормы и сразу поняли, что на борту есть живые. Тарахтел дизель, лилась из отверстия в борту охлаждающая вода и сохла на веревке синяя роба. Шторм, трап болтался в воде по левому борту. Кэп выстрелил вверх, но ни кто не выскочил на палубу, ни навел на них оружие. Если бы на корабле были дееспособные моряки, Катамарану и его пассажирам бы не поздоровилось. Турки – парни резкие.

– Полезли на борт, посмотрим, чем нас османы встретят! –

И Эдик первым влез по штормтрапу.

Следом поднялся Казак, Кэп и даже Бес, с опаской в глазах поднялся на борт турецкого корвета. Кормовая палуба была чистой, недавно вымытой. А на светло серой переборке сразу бросались в глаза свежие отметины от автоматных пуль. Они расходились вечером от задранной двери. Следы пуль были и на двери, и на палубе перед дверью.

Густо стреляли. Патронов не жалели. Кэп не удивился. Зомбаков расстреливали, понял он. А потом палубу от крови замыли. Значит, убивать никого не надо, вояки сами справились. Лишь бы в нас с дуру не шмальнули. Эдик, а за ним и Казак с опаской вошли в надстройку и сразу увидели в конце недлинного коридора лежащего на боку военного.

– Живой? – Эдик сказал это на русском, но тут же перешел на турецкий. Моряк, молодой парень открыл глаза и что–то прохрипел в ответ.

– Воды. Он просит воды! –

– Погоди –

Казак отстранил Эдика, достал из сумки уже знакомую полторашку с живчиком и, приподняв голову, и сунул в рот турку горлышко. Пей, пей, давай, это лекарство. Убедившись, что жидкость попала куда надо, Казак стал наблюдать за действием волшебного напитка. И оно не заставило себя долго ждать. Моряк открыл глаза, с удивлением осмотрел стоящих вокруг него людей и что–то быстро сказал, показывая глазами вверх.

– Там еще двое умирают: перевел Эдик.

Двух лежащих в позе эмбриона военных моряков нашли в рубке, Казак повторил свои манипуляции с бутылкой, и вскоре они открыли глаза. Выход из спорового голодания проходил достаточно быстро и минут через десять все трое смогли хоть и не без помощи встать. Всех троих сопроводили в кают–компанию и усадили на диван. Дали еще глотнуть живчика и стали слушать беседу Эдика с турецкими военными моряками. Где–то минут через двадцать, Эдик наконец закончил переговоры и пересказал, что он услышал от моряков.

Гроза, молнии, кислый зеленый туман, выход из строя электроники, отсутствие радиосвязи, последующее превращение экипажа корвета в зомби, ночной бой – всё это не вызвало никакого удивления. Но в пересказе событий, произошедших на корвете в течение последних двух суток, было кое–что очень интересное. Вчера пополудни – турки захватили какого–то контрабандиста, катер его потопили, а человека выловили, и посадили под замок в изолятор. И якобы он не турок, а скорее поляк или украинец, а может и русский.

– И где этот изолятор, осторожно спросил Кэп.

– Нам бы на него взглянуть. Может знакомый?

Турки переглянулись и что–то сказали Эдику. Капитан говорит, что они не могут разрешить вам с ним разговаривать. Он может быть шпионом и обладать важной информацией, а допросить они его не могут, так как не знают язык.