Я обожаю работать в Лувре. За исключением директора галереи, который строг, неприветлив и жутко нервирует, когда находится рядом и наблюдает за каждым моим движением, персонал очень дружелюбный, и я многому учусь. Они, конечно, еще не доверили мне ни одной настоящей картины, но мне позволено передавать лезвия и кисти во время сложных реставрационных проектов (есть такие деликатные операции! это почти что быть хирургом!) и приводить в порядок студию. Я не могу дождаться, чтобы показать тебе, когда ты будешь здесь, что происходит за кулисами.

Отправляю фотографию, которую сделал Papa, как и обещала. Кристоф стащил одну из твоих фотографий в бальном платье, и я знаю, что он держит ее под подушкой! Он скучает по тебе больше всех. Может быть, он пишет тебе об этом в длинных письмах, мне он их не показывает, или он типичный мальчишка, который считает невозможным говорить действительно важные вещи! Только не проболтайся ему, что я об этом рассказала: он и так слишком щепетилен насчет Эллы-из-Эдинбурга.

Je t’embrasse[44], моя дорогая подруга!

улица Аркад, 3

Париж

1 января 1939

Дорогая Элла!

Bonne année![47] Будем надеяться, что 1939 год принесет мир и процветание для всех, хотя Париж все еще наводнен беженцами с востока, которые встревожены тем, что Германия снова (мутит воду, или лезет в бутылку, или создает всем большие проблемы) слишком много возомнила о себе. Но ведь никто не хочет еще одной войны, и здравый смысл должен победить прежде, чем случится что-то страшное! Кристоф настроен более пессимистично и в последнее время постоянно находится в плохом настроении, так как ненавидит свою работу в банке и скучает по девушке, которую любит.

Но по крайней мере, теперь, когда ты подтвердила свой визит в августе, есть то, чего мы все с нетерпением ждем. И особенно я – по трем причинам. Причина номер один: я увижу мою дорогую подругу и покажу ей Париж. Причина номер два: мы снова поедем на остров Ре. Причина номер три: мой бедный братец перестанет хандрить, слоняясь по дому, как влюбленный щенок, и наконец воспрянет духом. Maman и Papa передают тебе заверения в своей любви, как и я. (Я бы передала тебе и любовь Кристофа, но знаю, что он сам это делает – и вообще, я не думаю, что смогу найти достаточно большой конверт, чтобы вместить ее).

Твоя подруга,

Париж

5 июля 1939 г.

Ma Chère[48] Элла!

Я посылаю тебе эту открытку с изображением Моны Лизы, чтобы возбудить твой аппетит к посещению Парижа, и мне не терпится познакомить тебя с ней, самой знаменитой жительницей Лувра, с ее загадочной улыбкой… Теперь мне разрешено работать над настоящими картинами (пока, конечно, ничего столь значительного), и когда ты приедешь, я покажу тебе «моего» херувима в нижнем углу картины работы неизвестного художника эпохи Возрождения: свершилось наконец-то!

До встречи (как я счастлива писать эти строки!)

Элла чувствовала себя вполне опытной путешественницей, когда сошла с поезда на платформу со своим кремовым кожаным чемоданом. Она вглядывалась в лица людей, толпящихся вокруг, нетерпеливо выискивая Кристофа и Каролин, которые обещали встретить ее.

Носильщик принес остальной багаж и поставил его рядом с ней. Ранний августовский воздух был горячим и застоявшимся. Она вдыхала аромат Парижа – аромат, совершенно не похожий на эдинбургский или лондонский, состоящий из кофе и сигаретного дыма, смешанного с нотками французских духов и острым запахом сточных труб. Она сбросила кардиган, в котором садилась на поезд в Эдинбурге, и сунула его в чемодан.