Валентинов закончил говорить, видимо, заметив, что я погрузился в свои раздумья.

– Вы сказали, что кого-то искали. Не своего ли друга часом, Марка Антоновича?

Я похолодел. Про Вергилина старику-писателю я ничего не говорил. Но тайная встреча была именно с ним.

– Да, ищу. Только приехал, правда, с минуты на минуту должны увидеться. Вы знакомы?

– Был знаком. К сожалению, молодой человек, наш друг уже покоится с миром.

– То есть как? Что вы имеете в виду? – странное, сюрреалистичное ощущение, будто бы писатель дернул ниточку моей жизни и вплёл в свою историю, в какую-то новую книгу, которая только пишется.

– Его нет в живых, – спокойно констатировал Валентинов.

– Да не может… Откуда вы знаете? – я встал.

– Утром в новостях по радио говорили. Убил его кто-то утром. Прямо на территории нашего Кремля. Скверная история.

Во рту у меня резко пересохло. Пространство из скучно-мягкого и бесконечно комфортного стало резким, стеклянным, острым и опасным. Из интеллектуальной атмосферы тонких смыслов я перенёсся в место, где за каждым углом мерещился убийца с холодной сталью в руке. И собирался проверить её остроту на твоей шее.

«Десятое посадочное место после восьмого – это не абсурд. У меня своеобразное восприятие чисел… Напоминает одну историю.

Был такой учёный, по фамилии Козырев, другие планеты изучал. Его арестовали. А потом и других астрономов арестовывали. В 30-х ещё. Почти сто лет назад. Обвиняли в троцкизме, связях с западом, подготовках терактов. Самого Козырева заодно обвинили в том, чтобы он хотел реку Волгу пусть на запад. Козырев смеялся над таким бредом.

Дали без шуток десять лет лет, отправили в Норильлаг – это ещё дальше на север отсюда. И когда там после войны случился бунт, всё разрушили, друг друга перебили, то он тоже там под горячую руку попал…

Мораль? Морали нет. Тебе кажется абсурдным наш мир. А мне кажется абсурдным тот, где децимацию устраивают для профилактики».

\\ Пожилой мужчина рядом с кассой речпорта.

«Вариантов было несколько, я все и не знаю. В итоге выбрали тот, где одна супер-плотина. Её хоть и дороже строить, но зато легче контролировать.

Другой был вариант, даже целая пачка вариантов, это каскад – и дальше по Оби, и на притоках типа Иртыша и Ваха. Там плотины поменьше, зоны затопления тоже, и выработка суммарно больше. Вплоть до… как он там сейчас называется… до Новотатищевска воду собирались поднять. Чтобы его сделать портовым городом и соединиться с волжским бассейном… Проблема была не только в деньгах. Но и в том, что получалось на сотни километров разбросанное хозяйство. А крепкого государства нет, как тут всё контролировать?

Решили, что пусть будет всего одна, но большая плотина. А там при желании можно и достроить выше по течению ещё парочку. И даже избыток воды в Среднюю Азию отправлять.

Чего тут до сих пор и боятся – что понижения, что повышения уровня. Всё беда будет, говорят. Ну, и слухи эти, конечно, что как японцы забрали и загадили Байкал под производство водорода, так и китайцы хотят море Хард слить туда, на юг, где у них суховеи»

\\ Некто с разговоре с автором на теплоходе по пути в Обезбольск

«Это не история из жизни, не моя история. Придуманный пример. Просто, чтобы ты понял. Как война приходит в жизнь.

Война – это когда ты сидишь себе восьмилетним пацаном, хуже взрослого фильма ужасов, лихорадки и ободранных коленок ничего не видел в своей жизни. Сидишь себе между лесом и полем, развлекаешься, жизнь бесконечна как небо над головой, мастеришь рогатку, лупишь по шишкам.