– Если был кто… даже если просто слово дурное тебе бросил, скажи нам, Ена, – поддержал Зоран, напрягшись.

– Ничего вы не сумеете сделать, – буркнула она, приготавливая инструменты, чтобы разобраться с порезами Рокеля.

С трудом она скрыла улыбку, заметив, как оба княжича нахохлились, возмущённые её уверенностью. Взгляды их похолодели, губы сжались, брови нахмурились, недовольные невидимым противником.

– Какого бы статуса и возраста он ни был, если обижал тебя, то ответит за оскорбление, – твёрдо заявил Рокель да изумился, получив от Ены снисходительно-ласковую улыбку.

– Этих врагов тебе не победить, – настояла она, но уже мягче. В груди стало тепло от их заботы, так приятно, что потребовались силы, чтобы руки от восторга перестали трястись. – Обидело меня само время, что на целую весну разделило нас. Обидело расстояние, что не давало нам видеться. Обидели правители Одольского и Никоновского княжеств, что пришлось вам уйти и с ними разбираться.

Братья застыли, переглянулись недоумённо, явно не сразу осознав услышанное, а затем, к удивлению самой Ены, покраснели и заулыбались, словно приятное что-то услышали. Она ещё поворчала себе под нос, ругая за неосторожность в прошедших битвах, но мысленно Морану благодарила, что отнимать близких она у Ены в этот раз не стала.

– Через пять дней пир на дворе. Сын, сможешь встать?

Ена замерла на повороте и задержала дыхание. Дверь в комнату Рокеля была приоткрыта. Ены в этих коридорах уже не должно быть, но она тревожилась о младшем княжиче и хотела проведать его перед сном. Сжав в руках приготовленную снотворную настойку, она прижалась плечом к стене.

– Лечец настоял, что лучше неделю отлежаться, – раздался голос Зорана.

– Пять дней хватит, я пойду, – отмёл волнение брата Рокель.

Ена недовольно поджала губы, согласная с Зораном. Раны были хуже, чем Рокель пытался показать. Она всё обработала и зашила, лечец проверил, работу её похвалил. И всё же у младшего княжича к вечеру жар начался, сбить его вроде как сбили, да уснуть у него не выходило, поэтому Ена настойку приготовила, чтобы помочь.

– В такое время и пир. Будто есть что праздновать, – раздражённо фыркнул Зоран.

– Я то же самое сказал Креславу, но он не видит того, что видим мы. Или же отказывается признавать, – устало пояснил Яреш. Послышался скрип кровати, шорох ткани.

– Может, пора отказаться от старого плана, отец? – после продолжительной паузы высказал Зоран. – Понимаю, что Креслав твой давний друг, что у вас были благородные планы. Мы с Рокелем сделали всё, что ты велел, но события идут не так, как ты представлял.

Рокель издал согласный звук, но встревать не стал. Ена бросила недоумённый взгляд на приоткрытую дверь. Видеть говорящих она не могла, а заявление старшего княжича привело в замешательство.

– Злат совсем не похож на Креслава. Ты с детства наказал с ним сдружиться, стать будущему государю ближайшим другом, хоть и думами мы не схожи. Но я говорил тебе много лет назад и повторю с уверенностью – Злат вырос не таким, каким ты и Креслав хотели его видеть. Отцовской мягкости и терпения ему не досталось. Злат яростнее и ревнивее князя. Он не выдержит того, что вы хотите на него взвалить.

Яреш протяжно вздохнул, словно и так это знал. Ена пожевала нижнюю губу, напряжённо прислушиваясь. По правде, она слышала десятки важных разговоров, но раньше не вдумывалась, не придавала им значения, однако нынешний длительный отъезд Яреша и его сыновей привёл её в чувство. Доказал, что дела государевы не просто влияют на её жизнь, но способны лишить семьи. Теперь Ена внимала каждому слову, стараясь понять услышанное, сопоставить с учениями наставников.