Ю. М. Лотман подчёркивает, что русские просветители XVIII в. верили, что освобождение народа – «дело естественное и простое. Слово истины легко будет подхвачено народом, ибо отвечает собственным интересам людей». Из этого вытекала вера в массу, стремление обращаться к предельно широкому кругу слушателей. Просветители считали, что свобода и добродетель корыстно выгодны человеку и программа освобождения найдёт широкий отклик. Этот подход совершенно исключал необходимость подготовительной работы83. Даже Радищев, первый российский революционер, не создал ни заговора, ни партии, так как все надежды возлагал на пропаганду истины. В «Путешествии из Петербурга в Москву» есть эпизод о явлении царю Истины. Истина удаляет с глаз царя бельма и он обретает подлинное зрение. Аллегорический смысл этой сцены заключается, видимо, в том, что теперь прозревший царь будет действовать в духе Истины и добродетели. Такой подход в принципе отрицал самый вопрос тактики или необходимость конспирации и заговора84.

Дворянские революционеры, по мнению Ю. М. Лотмана, по самой природе своего мировоззрения, «не могли исходить из идеи активной роли народа в деле собственного освобождения и считали, что народное благо требует объединения небольшой группы просвещенных людей, действующих во имя интересов пассивной массы»85.

Но дело не только и не столько в оторванности декабристов от народа, в непонимании ими необходимости активного участия народа в своём освобождении. Проблема гораздо глубже. Движение декабристов не являлось чисто русским явлением, а было частью процесса возникновения и развития в Европе «просветительских конспирации», по определению С. С. Ланды.

Показания во время следствия и мемуары декабристов показывают знание ими существования тайных обществ в Европе, знакомство с уставами и целями этих организаций86.

Чтобы понять причины появления тайных обществ в России в начале XIX в., суть этого явления и специфически русские особенности, необходимо остановиться на истории европейской просветительской конспирации и её эволюции от тайных обществ для самосовершенствования к политическим организациям. Большое число разнообразных тайных обществ было характерной чертой рубежа XVIII – XIX вв.

Тема типологических особенностей этих тайных обществ почти не становилась предметом научных исследований. В советской историографии её затрагивал и именно под интересующим нас углом зрения С. С. Ланда. Он обратил внимание на то, что просветительская идеология XVIII в. с её универсальными лозунгами всеобщего равенства, свободы и братства объективно отражала интересы третьего сословия в условиях кризиса феодального общества и складывания предпосылок буржуазного общества, вызревания буржуазных революций. Различные социальные группы наполняли эти лозунги разным социальным содержанием – от юридически-правового, основанного на неприкосновенности права частной собственности, до утопического коммунистического идеала, отвергавшего частную собственность и выражавшего ещё незрелые устремления пролетаризовавшихся масс населения. Этот внутренне противоречивый характер просветительской идеологии, чреватый антагонистическими конфликтами, намечался преимущественно в тенденциях развития – главными оставались задачи антифеодальной борьбы. Общей идейной основой всех просветительских концепций прогресса являлась теория «естественного права», природного равенства всех людей, разрушавшая всю иерархию феодальных отношений. Антропологический взгляд на природу человека и общественных отношений обусловил целостность просветительской идеологии в её антифеодальной направленности. Но он оказался несостоятельным в условиях буржуазных социальных противоречий.