Шли дни, недели, снег растаял, и распустилась листва. Вика допоздна торчала в своей убогой однушке и констролила тряпьё, либо зависала за тормозным компом в поисках единомышленников не только по рукоделию, но, по большей части, по трагической судьбе и нытью.

Бывало, она засиживалась на форумах до утра и забывала о поисках благоверного. Иногда забывала и о работе, потому что откровенно её не любила. У неё неплохо получалось, но мысли о том, что её творения будут носить те, к кому она не испытывает тёплых чувств, превращали труды в каторгу.

– Вичка, ну я негодую! – протянула новая заказчица, пришедшая по совету постоянной клиентки. Её чёрные отутюженные волосы и короткая прямая чёлка наводили ужас, но не больше того, что зарождался при виде её выщипанных и заново нарисованных бровей да надутых, как резиновая баба, губ. – Я же просила, чтобы сегодня было готово.

– Простите, но я же Вам сразу сказала, что к сегодняшнему дню не успею, – извиняющимся тоном ответила Вика, в свою очередь тайно негодуя от наглости этой бабёнки, заявившейся к ней домой без звонка в девять вечера. И «Вичка»! Да как ей в голову такое пришло?! «Ещё бы СПИДочкой назвала!»

– Угу, – причмокнула дамочка. – Понятно.

– Я постараюсь закончить к завтрашнему вечеру, часам к пяти.

У Вики была ещё туча заказов, которые нужно было сделать до платья этой нахальной особы.

– Ты уж постарайся.

С этими словами она ушла, даже не попрощавшись.

– Вот сука! – вырвалось у Вики, когда горизонт был свободен.

Как же бы ей хотелось быть одной из тех, кто умеет говорить всё, что думает, в лицо. Но она не могла. Назвать мудака мудаком?! Да разве так можно?! Лучше подлизать ему сфинктер, чтобы он немножечко расслабился.

Уснуть после этого «Вичка» не смогла. Стоило заказчице уйти, как она бросилась дошивать её роскошное платье. К трём утра, будучи без сил, швея-мотористка еле доползла до кровати, полежала минут тридцать и, так и не уснув, снова встала, чтобы довести начатое до конца.

К семи утра всё было готово, и с чистой совестью Вика отрубилась до обеда.

Встала она разбитая и, позавтракав остатками вчерашнего ужина, принялась за другие заказы. Благо, те не горели, так что она могла особо не утруждаться.

Часам к четырём заверещал домофон, Вика тут же сжалась и метнулась открывать. Она будто знала, что эта требовательная заказчица припрётся раньше оговоренного срока.

– Слушай, Викусь, мне срочно надо уезжать, так что в пять я никак не могла, а платье нужно уже сегодня, так что давай быстренько я заберу и побегу.

– Да, конечно, – заторопилась Вика, мысленно поражаясь эдакой наглости. С чего она взяла, что её платье готово? Вика обещала постараться, но никак не гарантировала управиться в срок. А сейчас и срок-то ещё не настал.

– Оно же готово? – вдруг изменилась в голосе настырная тётка, выпятив свои и без того выпяченные губы.

– Да, несу.

Тут дамочка принялась придирчиво рассматривать швы и прочую мелочёвку.

– Слушай, а чего петли не кружевные?

– Но… мы же договаривались, как на картинке, там они атласные.

– Да ну что ты говоришь? Кружевные!

– Я покажу… – промямлила Вика, расторопно бросившись к вороху бумаг на столе.

– Да ну мне некогда!

Мадам закатила глаза и тут же брезгливо посмотрела на петельки.

– Вот…

Она глянула на протянутый Викой журнал и, чавкнув, выдавила недовольное «ага».

– На. Сдачу оставь себе.

Расплатившись, она тут же убралась прочь, снова не попрощавшись.

После ухода этой неприятной особы Вика была такой злой, что крепко сжатые зубы скрежетали, а на лбу проступила жирная венка.

Она хотела продолжить работу, но всё валилось из рук. В итоге она укололась иголкой и в истеричном припадке раскидала всё в сторону, потом без сил рухнула на пол и разревелась.