Ник был рад, что у него были амбиции и была возможность их реализовывать. И каждый день он хвалил себя, приходя утром на работу и приходя с работы домой. Он чувствовал духовный подъем, осознавая свою важность и свой статус: врач, владелец бизнеса, отец семейства, мужчина, на которого может положиться больная супруга. А еще больше любил, когда его хвалили другие.

А вот когда приходили такие, как эта женщина, что сейчас раскрыла перед ним свой рот, и смотрели на него как на дерьмо – вот это его бесило. Тогда-то он и хотел бы выкинуть таких пациентов и никогда больше не пускать. Он даже фантазировал на эту тему, тихонечко усмехаясь под медицинской маской, представляя, как эта мадам своим грузным телом падает со второго этажа на асфальт. Наверняка она бы расплылась по асфальту, а потом снова собралась в одну кучу. Как зеленый слайм, игрушка, которая была у него в детстве: его можно было бросать куда угодно – в стену, об пол, – он всегда принимал свой начальный вид.

Стоило только Нику убрать инструменты изо рта мадам Гринн, как тут же из него посыпались слова:

– Что вас веселит, доктор Кауфман? – рот скривился с недовольным выражением.

– Вспомнил, как дочь стих рассказывала сегодня утром. Смешно слова путала.

Пациентка с неодобрительным взглядом откинулась обратно на спинку кресла.

Наконец-то наступил вечер пятницы. Ник сидел на краю ванны, Вероника с закрытыми глазами нежилась в горячей воде.

– Милая.

Глаза ее открылись.

– Знаешь, я разговаривал с учителем Лизы, и она заявила, что наш ребенок слишком активный. Что ей нужны какие-то дополнительные занятия, где она может себя проявить.

Она перевела глаза на мужа.

– Я голову сломал, чем она может заняться. И придумал ей занятие, – он опустил губку в воду. – Вернее, оно как-то само появилось. По телеку видел – балет!

Ника медленно прикрыла тонкие веки.

– Представляешь нашу малышку в милой розовой пачке?

Жена растянула губы в стороны. Улыбка.

– Я рад, что ты одобряешь. Занятия проходят рядом с моей клиникой, будет удобно водить ее туда. Каждые вторник и субботу. Потом будем ходить на спектакли, – он мечтательно улыбнулся. – И обязательно записывать все на видео, а потом, когда она вырастет, будем показывать эти видео на ее дни рождения гостям и парням, которые будут за ней ухаживать.

Глаза смеялись.

– Окей, – прошептала она непослушными губами.

Ник поцеловал жену в макушку.

– Пора в постель, дорогая.

По субботам занятия в балетной школе начинались в четыре часа дня. Без четверти четыре Ник с дочерью уже прохаживались мимо театра. Он замер, когда увидел идущую с парковки Аврору.

– Смотри, Лиза, твой преподаватель.

Аврора сразу их заметила и направилась к ним.

– Учитель, учитель, – Лиза крутилась вокруг отца.

– Можно сказать, хореограф, – Аврора улыбнулась им и протянула руку Лизе. Девочка охотно за нее взялась. – Вы как раз вовремя.

– Не люблю опаздывать и дочь приучаю, что лучше быть не вовремя, а чуть пораньше.

– Вот и правильно, это очень хорошая привычка.

Аврора держала Лизу за руку.

– Приходите через час.

– Буду чуть раньше, – Ник махнул рукой удаляющейся парочке.

Ник, конечно, никуда не ушел. Он сел на скамью около входа и стал ждать. Через четверть часа он уже заходил в театр. Осторожными шажками, придерживая все двери на своем пути, чтобы не наделать шума, он прокрался к открытой двери танцевального зала. Играла веселая музыка. За фортепиано сидела пожилая женщина и по-ребячески была рада всему происходящему. Ее маленькое сморщенное личико расплылось в блаженной улыбке – этакий юный Бенджамин Баттон