– Вы родились в городе Нью-Йорк, штат Нью-Йорк? – снова смена фокуса.

Ответ утвердительный, но что будет дальше?

– Вы употребляете спиртное?

– Да, – и почему-то даже кивнула при этих словах.

Врать не имеет смысла, Ван Райан и так прекрасно знает, что я не святоша. Но думаю, что полная открытость тесту поощряется куда больше, чем попытка что-то утаить. А вот сможет ли Комитет как-то использовать эту информацию – уже более интересный вопрос.

Док внезапно кивнул мне в ответ. Впрочем, мне почему-то кажется, что он сам был не дурак выпить по молодости.

Затем последовало нейтральное «Вы родились в апреле?» и сразу за ним «Есть ли у вас медицинские или фармакологические знания?».

На второй вопрос я, положа на сердце руку, ответила «нет». Хотя у меня чуть не вырвалось: «Два сезона «Доктора Хауса»[7] и «Скорая помощь»[8] полностью!»

Следующий вопрос был крайне провокационным, но я ждала. Вполне логично, что его задают служителю правопорядка. В любом из достаточно развитых миров.

– Вы когда-нибудь употребляли психотропные вещества?

– Не-е-ет, – протянула я, но дисплей, стоящий на столе и повернутый строго к доктору, издал противный звук.

Джеремия быстро посмотрел на меня поверх очков.

– Ну, было когда-то, пару косячков после напряженных репетиций, но уже больше двух месяцев ничего такого в глаза не видела, – поспешила оправдаться я, а док опустил взгляд и что-то быстро и размашисто записал на бумаге.

Снова вопросы. Один за другим, почти сплошным потоком.

Люблю ли я оружие? Присваивала ли чужое имущество? Играла ли в азартные игры на деньги? Водила ли в нетрезвом состоянии?

Конечно, я запоминала только значимые вопросы, ответы на установочные пролетали без запинки.

– Вы когда-нибудь лгали, чтобы скрыть важную информацию?

И в самой формулировке крылся огромный подвох. Я только что пыталась соврать в ответе, как минимум, на один вопрос. Солгу еще раз, будет только хуже.

– Да, – совершенно спокойно и даже вздернув подбородок, ответила я.

Доктор, до этого что-то писавший, неожиданно остановился и вопросительно поднял бровь.

– Я жила в поместье Бересфорд под выдуманным именем и с выдуманной биографией. Конечно же, я лгала, чтобы скрыть важную информацию.

Доктор почему-то покосился на монитор, а потом задумчиво произнес:

– Да, вы совершенно правы…

И, подавшись в сторону, свободной рукой выключил детектор. Но сюрпризы от Джеремии все еще не кончались.

– Можете снять датчики.

О таком можно не просить дважды. Избавиться от них сейчас было все равно, что начать сбрасывать цепи. Пока я занималась «освобождением от пут», ученый смотрел куда-то в сторону пустым взглядом.

– Как они? – неожиданно спросил доктор Розенфельд.

– Кто «они»? – не поняла я, снимая последний датчик с груди.

– Амелия и Нил Мейеры.

– Хорошо, – пожала плечами я. – Во всяком случае, до нападения демонов на поместье все было хорошо. А сейчас… уже пришли в норму, когда мы улетали.

– Слава Богам, – Джеремия с облегчением вздохнул и откинулся на стуле.

– А почему вы спрашиваете? – возможно, мое любопытство было неуместным, но я хотела знать ответ.

Доктор залез рукой в задний карман джинсов и достал оттуда бумажник.

– Мы дружили во время учебы, – он протянул мне обрезанную до небольшого размера старую фотографию. – Я, Амелия и Бэнкси.

Мои глаза поползли на лоб. На фото, очевидно, был запечатлен вечер в каком-то студенческом пабе. За круглым столом сидели трое. Молодой темноволосый Джеремия Розенфельд в смешной рубашке черного цвета с гавайскими узорами протягивал в объектив кружку эля и при этом задорно смеялся. В центре снимка сдержанно улыбалась Амелия Мейер в строгом сером платье с наброшенным на плечи палантином. Она не то чтобы сильно изменилась с тех пор. Все тот же сложный пучок и аккуратность во всем. Даже в том, как она держала бокал красного вина. Хотя монокль Амелия тогда, конечно, не носила.