Он нажимал и нажимал на сенсорные кнопки, но ничего не выходило. Только слышался неприятный звук блокировки из громкоговорителя.

Только тут Кирилл понял, что давно уже не слышал электронного голоса, и его это встревожило.

– Ну что за гадство-то, а? – воскликнул он, саданув кулаком по панели сенсорного экрана, от чего по черной матовой поверхности разбежались круги неоново-голубых всполохов.

Вскочив на ноги, Кирилл принялся мерить Бублик шагами. То ходил по кругу, обходя пульт и черный стеклянный столб вокруг, то взад и вперед от скругленной стены к пульту и обратно. В процессе он немного разогрелся и даже отбросил кусок неведомого отделочного материала в сторону. При этом все отчетливее понимал, что температура в этом чертовом бункере продолжает снижаться. А еще он понял, что сделать что-либо можно только с помощью этого дважды чертового пульта. Если бы только понимать, что там написано.

Раздраженно выругавшись, он зашагал к ближайшему выходу, а в центре криозала повернул на девяносто градусов и зашагал в следующий криозал, оттуда дальше и дальше. Двери между залами плавно открывались перед ним, и закрывались позади. И лишь однажды они застопорились едва приоткрывшись, и пришлось прилагать силы. Криозалы были, что неудивительно, одинаковыми, они мелькали как картинки в калейдоскопе, раздражая взгляд мигающими индикаторами на саркофагах криокапсул. Сколько кругов он уже навернул? Несколько точно. После десятого криозала он сбился, так как в общем-то цели считать залы у него не было. Залы продолжали мелькать, тревожно подмигивая индикаторами на криокапсулах, а Кирилл не сбавлял скорости. Про холод он уже не вспоминал. В какой-то момент он заметил, что думает о том, кажется ли ему, что лампочки индикаторов стали моргать чаще, или нет. А сам уже понимал, что стали. Они моргали так часто, что это было больше похоже на мерцание.

Но что-то другое вдруг привлекло внимание Кирилла и он остановился. По инерции он прошагал еще с полдюжины шагов, а потом развернулся и осмотрел помещение. На первый взгляд все было по прежнему: два ряда криокапсул по шесть штук. Сумасшедшие огоньки индикаторов мерцали на стеклянных крышках, за которыми, к счасть, ничего и никого не было видно, и отражались в глянцевых поверхностях стен.

– Вот оно, – прошептал Кирилл, выхватив взглядом капсулу без огоньков.

Опасаясь разглядеть под стеклом труп, он шагнул ближе. Еще шаг и он увидел, что крышка и вовсе открыта, а ложе под нею пустое.

– Да это же моя, – выдохнул он. – Может лечь обратно и помереть здесь тихонечко? А если закрыться изнутри, будет ли теплее?

Но вместо этого он опять резко развернулся и зашагал к проходу в Бублик, а там к пульту. С не меньшей решимостью он сел на ближайшую банкетку и уставился на незамысловатые, но от этого не более понятные, чем какие-нибудь иероглифы, символы.

По центру, как и в прошлый раз, когда нечем было дышать, располагалась большая красная надпись. По боками, а также сверху и снизу надписи поменьше и неоново-голубого цвета. На красную надпись следовало только звуковое сообщении о невозможности действия. На мониторе при этом ничего не менялось.

– Ну и фиг с ним, – пробурчал Кирилл, принимаясь перебирать все прочие надписи.

Но чаще всего после пары тройки новых подменю, дальнейшие действия с какой-то строкой блокировались. И вдруг очередная строка в подменю отозвалась в колонкам совсем другим звуком, а рядом появилась строчка с двумя прямоугольниками и несколькими символами на каждом из них, как будто бы это было “да” и “нет”. Надеясь, что первый слева прямоугольник это “да”, Кирилл нажал на виртуальную клавишу.