Но тут случился форс-мажор: Чижикова задница, увеличенная в диаметре ватной курткой, застряла в форточке.

– Ха-ха! Как жопа может быть шире плеч? – заржал Леха.

Бедный Чижик, запечатанный, как пробка в бутылке, засучил ногами и впаял Крысе в пятак рифленым польским сапогом. Крыса охнул и скатился на землю, попутно отколов ботинком кусок старинной лепнины, а Чижик, лишившись опоры, запсиховал еще сильнее и со всей дури жахнул сапогом по стеклу. Раздался такой звон, будто разбилось не одно, а сто окон, и мы с Лехой едва отскочили от целого града осколков.

Вот теперь было не до смеха – в соседнем доме кто-то уже наверняка набрал 02, и до приезда ментов оставались считанные минуты.

– Моня, подсоби! – крикнул мне Леха.

Я сковал ладони в замок, Леха оттолкнулся от них, забрался ко мне на плечи и овчаркой вцепился в Чижиковы копыта.

– Выдыхай! Выдыхай, сволочь! – хрипел уже Леха, выкручивая Чижика из форточки.

Чижикова куртка треснула, и жопа плюс все остальное бахнулось прямо на осколки.

Почуяв свободу, Чижик вскочил, проехал по стеклу, как фигурист, и рухнул мордой в асфальт. Я же, пытаясь перепрыгнуть Чижика, зацепился за него ногой и впечатался ухом в острый край лепнины, отколотой Крысой.

И вот мы снова несемся к гаражам. А Крыса как испарился.

Нас вроде никто не засек – это хорошая новость. Плохая же в том, что нам придется либо самим делать алгебру, либо быть осмеянными Иркой. Между трудом и позором мы, конечно, выбрали позор и, покурив перед экзекуцией, пошли на поклон к нашей подруге.

Дверь открыла Ирка.

– Привет, папа дома?

– Нет, ему позвонили и он сорвался. Вы его не видели?

– Не, не видели.

– А, ну ладно. А у меня хорошие новости! Проходите.

За Иркиным письменным столом сидит, развалившись, Крыса и запивает чаем бутерброд с докторской колбасой. Мы аж остолбенели! – никто из нас еще не удостаивался такой чести.

– Ребята, я так рада! Васенька, ты мой герой!

Васенька галантно принял похвалу, мерзко улыбнулся жирными губами и ответил набитым ртом:

– Ирочка, всегда к твоим услугам.

– Смотрите! – воскликнула Ирка и указала нам на банку из-под горошка, стоящую на столе.

Мы склонились над банкой, заодно сверля глазами ароматный бутерброд, исчезающий во рту Крысы. В банке лежит клейкая лента с прилипшими к ней мухами.

Только сейчас Ирка разглядела нас.

– А вы откуда такие?

Да уж, посмотреть было на что. Стоим грязные, как три поросенка, и ободранные, как коты после драки. У Чижика сломан зуб, я тру лиловое ухо, а Леха мнет в руках вырванный с мясом карман Чижиковой куртки.

– Ирочка, – осклабился Крыса, со свистом пригубив чай, – не суди их строго. Чижуля вот чуть жопы не лишился, гы-гы.

– Крыса навозная! Да ты вообще слинял! – возмутился Леха.

– Может и слинял, да дело сделал!

Ирка заступилась за Крысу.

– Ребята, Васенька просто сходил в магазин и попросил ленту с мухами! И теперь у хамелеоши еды на месяц.

– Ну и целуйся со своим Васенькой! – вспылил Леха и развернулся к двери.

Мы с Чижиком пошли за ним. Смотреть на идиллию между Иркой и Крысой было невыносимо. Гори она огнем, эта домашка.

Мы обижались на Ирку ровно до утра, а утром она пришла в школу заплаканная. Нас еще клинило от ее предательства, но мы уже скучали по ней, да и вообще, это же наша Ирка и ей сейчас плохо.

На перемене мы подошли к ней.

– Ребята, хамелеоша умер! – воскликнула Ирка с отчаянием.

– Как умер? – спросил я, не веря своим ушам.

– Налопался этих мух, а там на ленте клей ядовитый.

Она зарыдала и убежала в туалет. В обычной ситуации мы бы ее подкололи, типа, не верь, Ирка, крысам, дары приносящим, но сейчас никто даже не улыбнулся.