Какой-то миг он пребывал в полной растерянности, но почти сразу понял, в чем дело и какую ловушку уготовила ему судьба. Уходя, приор Роберт назвал монаха по имени, какое не слишком часто встречается в здешних краях. Что еще нужно было женщине, которая, возможно, уже пыталась припомнить, где она слышала этот голос, где видела ту же походку, чтобы связать все воедино?

Теперь ему будет трудно оставаться в этом деле непредвзятым и беспристрастным. Ричильдис не только узнала его: глаза ее говорили о том, что она благодарит его и уверена в том, что может на него положиться, – Кадфаэль даже не осмеливался представить себе, до каких пределов.

Жильбер Прескот, который занимал пост шерифа Шрусбери с тех пор, как прошлым летом город перешел под власть короля Стефана, обосновался в Шрусберийском замке. Он укрепил его для своего короля и правил оттуда умиротворенным ныне графством. Если бы в то время, когда в замок прибыло известие от приора Роберта, помощник шерифа находился в городе, Прескот, скорее всего, поручил бы разбираться с этим делом ему. Брат Кадфаэль был бы этому только рад, ибо не сомневался в проницательности Хью Берингара. Однако тот был в отлучке, в собственном маноре, и в дом у мельничного ручья отправили сержанта в сопровождении двух вооруженных стражников.

Сержант был рослым, бородатым мужчиной с зычным голосом. Шериф полностью доверял ему и предоставил полномочия действовать от своего имени. Прежде всего сержант обратился к брату Кадфаэлю как к монаху обители, откуда известили о случившемся. Кадфаэль и поведал ему обо всем, что происходило с того момента, как его позвали к больному. Приор Роберт, разумеется, успел сообщить сержанту о том, что блюдо, послужившее, возможно, причиной смерти, было послано с его собственной кухни, по личному его распоряжению.

– Стало быть, ты убежден в том, что его отравили? И что яд подмешали только в одно это блюдо?

– Да, – отвечал Кадфаэль, – в этом я могу поклясться. Соуса в судке осталось только на донышке, но если ты слегка помажешь им губы, то скоро почувствуешь жжение. Я это на себе проверил, тут нет никаких сомнений.

– Однако приор Роберт, который тоже ел эту птицу, благодарение Господу, жив и здоров. Выходит, отраву добавили в пищу по пути от аббатской кухни до хозяйского стола. Это недалеко, и времени на дорогу требуется совсем немного. Эй ты, парень, это ведь ты носишь еду с кухни в дом? И сегодня приносил? Ты по дороге где-нибудь останавливался? С кем-нибудь говорил? Может, ты где-нибудь оставлял свой поднос?

– Нет-нет, – начал оправдываться Эльфрик, – если бы я задержался и еда остыла, мне бы за это досталось. Я всегда выполняю все, как велено, так было и на этот раз.

– Ну ладно, а здесь? Что ты сделал с подносом, когда вошел?

– Он передал его мне, – вмешалась Олдит – так быстро и решительно, что Кадфаэль взглянул на нее с интересом. – Вошел, поставил поднос на лавку возле жаровни, а я пристроила этот судок на полку над жаровней, чтобы блюдо оставалось теплым, ну а все остальное, что было на подносе, мы сразу же подали господину и госпоже. Эльфрик тогда сказал мне, что это особое блюдо, которое приор из любезности послал нашему хозяину. А когда я обслужила господ, мы сами уселись здесь на кухне, чтобы поесть.

– И никто из вас не заметил, что с этим блюдом что-то не так? По запаху, скажем, или по виду?

– Нет, птица была сдобрена пряным соусом, со специями – запах был очень аппетитный, только и всего. Хозяин-то ведь съел все без остатка и сперва тоже ничего не заметил, ну а потом у него стало жечь во рту…