«…Мамину могилку он увидел во втором ряду от центральной дорожки. Встал на колени, обнял могильный холмик, прижался к нему.
– Здравствуй, мама!
– Здравствуй, сынок, – голос был тихий, еле слышный. – Я знала, что ты придешь…
– Прости меня, мама.
– За что?
– Я так долго у тебя не был. Все собирался и никак не мог собраться…
– Как ты живешь, сынок?
– Живу, как многие. У меня жена, две дочки, четыре внука. Я им рассказываю о тебе, о нашей деревне. А ты как?
– Скучно здесь, Миша, люди редко бывают…
– А зачем тебе люди?
– А как же, сынок, с людьми-то веселее…»
И с упорством, доходящим до исступления, автор вновь и вновь возвращается в детство, к маме, на деревенскую, жарко натопленную печку. Он возвращается туда, где его по-настоящему любили, где чай был сладким, хлеб вкусным, а впереди ждала огромная жизнь, наполненная удивительными встречами и событиями… Глубокая материнская любовь, которую автор пронес через всю свою жизнь, сформировала его душу и дала большой запас прочности. Этой любви ему хватило, чтобы отдать большую ее часть своим близким – жене, детям, внукам…
По слову Иоанна Крестителя, «Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге…». Но где взять любовь к людям, если в душе ее нет, а в мирской жизни тебя окружают не люди, а монстры? Развратные, тщеславные, подлые, завистливые, нечистые на руку – они тщательно маскируют свои грехи и в глазах окружающих выглядят как вполне благопристойные граждане, разумеется, со своими, вполне простительными слабостями. Как возлюбить ближнего «как самого себя», если этот самый ближний жестоко предал тебя, другой ближний – обворовал, а третий – обманул?
Герой повести «Монах» Саша Петров нашел ответ на эти вопросы. Он пришел к вере, к Богу – ценой сомнений, разочарований, душевных и телесных мук. А вот его оппонент Анатолий Петрович, человек, который очень давно, больше тридцати лет назад сумел спасти молодого неопытного парня, такой веры не обрел:
«– Но неужели в монастыре живут только праведники, очистившие душу от греха?
– Монастырь – не райский заповедник. Люди есть люди. И в миру, если присмотреться, много праведников. А вам, Анатолий Петрович, я очень благодарен за то, что вы спасли меня когда-то. Я всегда это помнил. И как знать, не встреть я вас в мой урочный час, как бы повернулась жизнь?
– А чем же вы живете? Чем?
– Тем, чем живут все монахи. Богообщением, – не задумываясь, ответил отец Никодим.
Уже вечером, придя в гостиницу, Анатолий Петрович открыл свою амбарную книгу, куда заносил свои мысли «по поводу и без повода», и записал:
«Сегодня случилась неожиданная встреча с удивительным человеком. Когда-то он был простым парнем, Сашей Петровым, теперь стал отцом Никодимом. И он, и я прожили достаточно сложную и насыщенную событиями жизнь, каждый из нас приобрел жизненный опыт, только его опыт оказался таким далеким и трудным для моего понимания, что я даже немного робел, разговаривая с ним. Я получил ответы на некоторые вопросы, давно меня интересовавшие».
Александр Яковлев,
доктор филологических наук
Монах
Повесть
Глава I
Здоровье Анатолия Петровича Докучаева после шестидесяти стало совсем никудышным. Появилась одышка, заболели ноги, стал терять сознание, причем неожиданно. Уже дважды он падал на улице, и после этого появился страх: свалиться вот так где-нибудь в безлюдном месте – и хана, некому спасти, некому помочь. Врачи маленького районного городка, где жил и работал Анатолий Петрович, ощупали его всего, сантиметр за сантиметром, просветили всякими приборами, исписали тонну бумаги, но диагноза так и не сумели поставить.