Если в рассказе «Долгая дорога к маме» главный герой пытается обрести свою веру уже в преклонном возрасте, то Саша Петров из повести «Монах», искалеченный в Афганистане, очень рано начинает задавать себе «проклятые» вопросы:
«…Впервые в жизни он много думал, размышлял, пытаясь понять – кто спас его? Какая сила нашлась на земле, которая не захотела его смерти? Сплошная цепь случайностей: выстрел не в голову, а в грудь, пуля попадает в крестик и проходит мимо сердца, вовремя подоспевший спецназ… А может, это и не случайность была вовсе, а желание какого-то высшего разумного существа? Только Бог способен на такое чудо. Но где он? Как он может видеть всех нас, каждого в отдельности? Да, человек разумен, но способен ли он, какой бы мудростью ни обладал, быть всемогущим и вездесущим, всех любить и миловать, быть праведным, верным, благостным, терпеливым и справедливым?»
До отправки в Афганистан ему оставался какой-нибудь месяц, и Саша решил съездить на свою малую родину – в далекую сибирскую деревню, где жила его мать и сестры. Он любил свою деревню, свой дом, свою речку, своих друзей, но больше всего на свете он любил, конечно, маму – той сиротски-болезненной любовью, какая бывает в неполных семьях. Он приехал, когда до Нового года оставалось несколько часов, и все жители деревни готовились встретить праздник.
«…Какой же ты стал красивый, сынок, – приговаривала мама на кухне, – тебя прямо не узнать. Еще вчера был маленький, мужичок с ноготок, а сегодня вон как вымахал – мужик мужиком… Вот говорят, чудес не бывает… А я тебе так скажу: в декабре я просила у Святой Богородицы встречи с тобой, и пожалуйста – сынок приехал…
– Предрассудки, мама, – снисходительно сказал Саша, – это не Богородица, а я выполнил твою просьбу…
– Нет, сынок, это она наставила тебя на путь истинный…
Саша не стал спорить. Кто его знает, может, это и есть та самая неведомая сила, которая подняла его в дорогу? Может, мамины слова через сотни километров дошли до его сердца, и произошла удивительная встреча?
– Ты мне веришь?
– Верю, мама, верю…
Мать открыла шкатулку и достала железный крестик на цепочке.
– Когда тебя крестили, он был на тебе. Это твой оберег.
– Мама, как же я его носить буду? В армии?
– Пусть он всегда будет с тобой.
Она аккуратно застегнула крошечный карабин-чик, расправила цепочку, спрятав крестик под майку.
– Ну вот, ничего и не видно…»
В тяжелом бою с душманами пуля попала Саше в грудь, вернее, в маленький железный крестик, который чуть-чуть изменил траекторию, и этим спас ему жизнь… А потом – бессчетные госпитали, операции, жизнь на грани смерти, горячечный бред, и в этом бреду – мать.
«…Мама, где ты?
– Я здесь, сынок.
За поворотом он увидел большой дом с крышей из оцинкованного железа, рядом хозяйственные постройки. Большие окна выходили на три стороны. Мама стояла у ворот!
Он подбежал к ней.
– Мама, сестра написала, что ты умерла, но мы же с тобой разговариваем, как всегда. Значит, ты жива?
– Тело мое умерло, но душа жива. Душа бессмертна…
– И я умер?
– Тебе еще рано умирать…»
Мать умерла, когда Мише Карнаухову едва исполнилось четырнадцать лет. Однако всю свою жизнь он обращается к матери. Он ведет с ней тихие, доверительные беседы, советуется, как поступить в той или иной ситуации, жалуется на несправедливость жизни, утешает, рассказывает о себе…
Давно сгнили в могиле мамины косточки, нет уже на карте родной деревни – она осталась на дне искусственного моря – и даже кладбище являет собой вид пустой, заброшенный – а для него мама жива.
Она является ему во сне, он слышит ее слова на могиле, какой-то таинственный монах на Валааме передает Михаилу материнскую просьбу, и даже в горячечном бреду, находясь между жизнью и смертью, он слышит ее ласковый, успокаивающий голос.