– Не знаю, что мне делать… Боюсь, мне уже давно вынесли приговор… Н-но ничего страшного. Главное, что с Мэнди все хорошо, за это и буду держаться. Я правильно поступила, когда спасла ее, а без моего демона это было бы невозможно, и неважно, собирается ведомство это признавать или нет.

Мона правда пыталась и не хотела больше прятать голову в песок, но… только она подружилась с собственной магией, как они решили отнять у нее эту силу. Мону словно парализовало. Почему ее всегда накрывал этот сковывающий страх, когда она попадала в неприятности? Так никогда не разобраться в своих проблемах и научиться решать их. А ведь ей было так приятно помочь Мэнди. Это казалось правильным… зато теперь она вынуждена отвечать на странные обвинения, как будто это Мона злодейка, а не Носдорф. Разве она не ведьма? Разве она не должна была спасти Мэнди? Все эти противоречия образовали почти ощутимую блокаду. Мона хотела просто покончить с этим, неважно, с каким результатом… но какой-то частью себя она желала демонической развязки, если они вынесут ей обвинительный приговор. Очищенной и проклятой, ей был гарантирован бесплатный билет в ад, а в данный момент это звучало весьма заманчиво.

По крайней мере, так она бы избавилась от ведомства. Если она перестанет быть ведьмой, больше не будет никакой принудительной службы. Панический выход, но в панике приветствовались все полезные мысли. Однако она ничего не решала, суд определит ее будущее – ее жизнь.

Мона медленно повернулась обратно к голубю, который переступал с одной лапы на другую.

– Знаешь, потом меня точно будет мутить, возьми лучше ты его. С тобой ему будет лучше, – сказала она, положила собачье печенье перед пернатым и воспользовалась возможностью погладить мягкие перышки. Мона еще никогда так не сближалась с голубем, и это почему-то оказало на нее странно успокаивающий эффект.

На свете столько больших и маленьких чудес, и Моне не нужно колдовство, чтобы их пережить. Вряд ли на скорую руку ей удастся придумать мысль получше, за которую можно будет цепляться. Так или иначе, а теперь сердце у нее билось и вполовину не так взволнованно.

– Надеюсь, что они там не складывают для меня костер. – Она глухо рассмеялась, встала и расправила плечи. – Закрой глаза и вперед, Мона.

Современные суды над ведьмами отличались отсутствием факелов и деревянных крестов. Решения выносились строго самими ведьмами и колдунами – уступка после жуткого прошлого с несправедливыми, нелогичными судебными процессами. И тем не менее Мона испытывала сверхъестественный страх перед кострами, злыми кулаками и вилами – особенно сейчас, когда пламя впервые могло причинить ей вред, что она с болью выяснила вчера, когда зажигала свечи. Но систему правосудия реформировали, буквально германизировали, и это впервые в жизни пойдет ей на пользу.

Не только здание суда внешне напоминало немагический суд простых смертных, само расследование и связанное с ним обвинение протекали точно так же – разве что затягивать процесс было нельзя. Из-за своих проступков Мона добровольно отказывалась от собственных сил и могла вернуть их лишь в течение нескольких недель, пока не потеряет свои ведьминские способности в этой жизни. А это значит, что с вынесением вердикта следовало поторопиться.

Разумеется, ведомство работало так тщательно и быстро только потому, что однажды такой случай уже произошел. После удовлетворенного иска в семидесятых годах, поданного одной невинно лишенной своих сил ведьмой, и нереально высокой суммы в качестве возмещения ущерба, которую она выиграла, система магического правосудия старалась рассматривать дела как можно скорее. К сожалению, это приводило к срочным слушаниям и немедленному разбирательству. Времени на надлежащее расследование, обеспечение доказательств и свидетельские показания не хватало.