Оранжевое сияние ауры Бальтазара само заполнило тускло освещенное помещение, отражаясь в остатках кофе. Все взгляды обратились к нему.

– Ваше сиятельство, – взвизгнул охранник – адская гончая на двух ногах и в доспехах, вокруг которой вдруг начала образовываться подозрительно желтоватая лужица.

Высокого худощавого полуденного беса рядом с ней охватила крупная дрожь. Полная женщина спряталась за стойкой регистрации, так что из-за стола торчали только ее изогнутые рога. А забившийся в угол проклятый… начал креститься?

Бальтазар изумленно уставился на сбитых с толку сотрудников. Они прилежно выполняли свою работу, а он что наделал? Перепугал их до нежизни. Архидемон с трудом выдавил из себя рык. Из-за ужаса на их лицах он потерял весь запал. Черт… На стене, рядом с поразительно здоровой спаржей, даже висел милый календарь с котятами.

Отвлечь демонов ему, безусловно, удалось. Никто не обращал внимания на проекции системы наблюдения за столом у окна. Вот пусть так и остается. Чего они ожидали от него дальше? О том, чтобы наорать на них, можно сразу забыть… Как насчет придумать пару-тройку невыполнимых задач, расспросить их, прощупать почву? Просто вести себя как начальник, которого все ненавидят и которому перемывают кости. Все любят поливать грязью злых боссов. Как же его это бесило. Злословие неизбежно вело к сплетням, а…

Даже без лампочки Филлипа Бальтазар внезапно понял, что его осенило. Все же так просто. Он быстро откашлялся и как можно дружелюбнее протянул:

– Добрый вечер!

– Ва-ваше си-си-си-сиятельство, это о-о-огромная честь для нас.

Полуденный демон трясся на каждом слоге, пояс его штанов совсем промок, так как до него дошла лужа адской гончей. Та стояла с поджатым хвостом посреди своего недоразумения и как будто оцепенела.

– Я тут мимо проходил… во время… во время очистки, – медленно произнес Бальтазар, лихорадочно соображая, с чего лучше начать. – И подумал, что здесь тоже кое-что проверю.

Кошмар, прозвучало так неестественно, как у робота. Льстить – это Бальтазар умел, использовать свою харизму – вообще без проблем. Но, князь ада он или не князь, ему не хватало нарциссической жилки, необходимой для плетения коварных сплетен.

– Ну, вы ведь знаете, реструктуризация.

На их лицах застыли вопросительные выражения. Ничего они не знали. Он видел, как они обменивались недоверчивыми взглядами, словно ожидали, что у него сейчас случится инсульт.

– У вас тоже наверняка много дел, да?

Полуденный бес открыл рот, как будто хотел ответить, однако оттуда вырвался лишь низкий хрип. Они все еще боялись. Бальтазар напряженно вспоминал свою последнюю встречу с соседкой Моны. Каждый раз, стоило ему сделать шаг на лестничную клетку, он попадал в паутину ее лицемерного радушия и лжи, которыми она опутывала его и подтягивала к себе. И время от времени он ловил себя на том, что слушает эту женщину, когда она начинает на все жаловаться. Проклятое любопытство.

Но ведь это оно и есть, не так ли? То, что делает сплетни абсолютно уникальными. «Другие. Посторонние. Женщина из-за угла. Ее проблемы. Не мои». Это настолько же просто, насколько банально.

Бальтазар сбросил свою грозную ауру, и вокруг сразу стало чуть темнее. После чего небрежной походкой направился дальше в комнату, как будто пришел навестить старых друзей. Улыбка давалась ему с трудом, поэтому он вызвал в памяти образ спящей у него на коленях Тиффи. Эффект последовал незамедлительно: испуганные взгляды персонала сменились озадаченным размышлением, во всяком случае, у демонов с достаточным количеством бровей, чтобы показать такие эмоции.