– А моими слезами подпишешь? Я хочу тебя, Ксюш. Не как “одну из”, что ж ты разницы-то не видишь. Я ж ни на кого не смотрю, как ты ко мне устроилась. Двадцать четыре на семь со мной почти находишься, а дальше носа своего не видишь, мучительница.

– Не верю, просто прими это. Или дай мне время. Не хотелось бы уезжать из города – такие, как ты, забываются, наверняка, куда сложнее. А у меня тут – вся жизнь.

– И вот, ты сама меня с другими мужчинами сравниваешь, что за женщина?! Я не хочу, чтобы ты забывала, моя дорогая помощница! Хочешь время – ты его получишь, сколько пожелаешь. Но один твой голодный взгляд в мою или чужую сторону, один твой намек на то, что ты готова… Я не отступлю, Ксень – ты возглавишь список моих “побед”. Потому что сама этого хочешь.

Он отодвинулся, сам одернул вниз мою юбку, заправил блузу, сосредоточенно прошелся по фигуре взглядом, раздумывая, насколько незаметной останется для окружающих наша… шалость.

Стараясь не шевелиться, пыталась унять дрожь в ногах и руках. Казалось, даже челюсть трясется от тревоги и возбуждения. Грудь помнила настойчивые касания, а пониже поясницы горел очередной шлепок, полученный от босса. Точно извращенец.

Одного не пойму – почему от него другие секретари сбегали? Неужели затрахал? Но я недавно узнала, что у него и мужчина однажды работал – потом ушел, чтобы начать свое дело.

– Марк, а… – открыла рот, чтобы задать вопрос, но так и не рискнула.

Лифт после нажатия на кнопку двинулся дальше, как ни в чем не бывало. Мы вышли на своем этаже, попутно кивнув парочке прошедших мимо сотрудниках в своих стандартных темных строгих костюмах.

– Заканчивай дела и поезжай домой. Я не буду сегодня долго задерживаться, обещаю, – перед тем, как зайти в свой кабинет, Марк обернулся прямо в дверях и снова решил меня выпроводить.

А спорить я уже и не хотела. Кивнула, пойманная в сети его взглядом, и принялась наводить порядок на столе и собирать сумочку.

– Марк, дружище! – разнесся бас по коридору, когда в нем показался Антон Саприн – друг и партнер моего босса. – Ксенечка, милая, ты уже уходишь?

И мне досталась “капелька любви”.

– Да, Антон Алексеевич. Марк Александрович разрешил сегодня пораньше освободиться, вот я и пользуюсь моментом, – старательно растянула губы в улыбке и ускорилась.

Бабник и ловелас этот Саприн. Скажи мне, кто твой друг – и я скажу, кто ты. А потом Марк обижается…

– Жаль, а я тебя поужинать с нами позвать куда-нибудь хотел.

О, что-то новенькое. Обычно он меня вдвоем куда-нибудь сходить зовет.

– Антох, отстань от моей Ксении Валерьевны, – холоднее, чем обычно, вдруг отозвался Марк. – Обсудим тот неоднозначный контракт и тоже по домам. Ты разве не устал, а?

– Фу ты, какой скучный, – театрально скривился мужчина. – Бабу новую нашел, да? Теперь и секретаря пораньше отпускаешь, и сам спешишь домой?

– Саприн, ты прекрасно знаешь, что я и без того домашний человек, – прищурился босс, будто заподозрил друга в чем-то.

А я бочком, бочком к выходу.

– На тебя у меня время всегда было, а теперь… – трагично отозвался гость в ответ.

И так многозначительно прозвучало, что я только ускорилась, чуть ли не запрыгивая в лифт.

Нашел он бабу, нашел! Странно, что еще с Антоном не познакомил. “Оленька” та в сердце ему пробралась и прочно там засела, точно говорю. Сколько работаю, с ней сюсюкается по телефону. Всегда стараюсь выйти из кабинета, когда дамочка звонит – ревность душит. Когда плод еще запретнее, оказывается, – это ж вообще собственная “жаба” убить может!

“Уволюсь”. – Красиво выводила я в записной книжке, когда ехала в такси. Пока до квартиры доехала, со счета сбилась, на скольких страницах заполнила этим словом поля книги.