– Вон они, злодеи, туда понеслись. К помойке!

– Поймать бы да насовать крапивы в штаны!

– И поймаем! А ну, побежали – там овраг, не уйдут. Ишь, взяли моду, стекла бить, ну, паразиты… Вон, вон один. Стой! Стой, хуже будет.

Услыхав быстро приближающиеся голоса, Раничев резко вынырнул из кустов, едва не сбив с ног дородную сестру-хозяйку.

– Что, что такое? Куда вы все ломитесь?

– А, это вы, Иван Петрович! Какие-то паразиты вам стекло выбили. Бежим, авось кого и поймаем.

Сделав круг почти до оврага, преследователи в лице сестры-хозяйки, ночного сторожа деда Пахома, прачки и самого Раничева, естественно, не добились никакого успеха и несолоно хлебавши вернулись обратно.

– Как же я теперь, без стекла-то? – трагическим шепотом причитал Иван. – Комары налетят, жену искусают.

– Вы, Иван Петрович, марлей занавесьте, хотите – дам, марлю-то?

– Да что эта марля, – сторож презрительно махнул рукою. – Ты бы, Петрович, у начальника ключ от столярки взял – там и стеклорез, и стекло, и замазка.

– Ключ, говорите? Пожалуй, так и сделаю.

Так и сделал: в столярке нашлись не только стекла и стеклорез, но и гвозди, молотки, кусачки. Последним Иван очень обрадовался, так и – вместе со стеклорезом и квадратным остатком стекла – оставил у себя, тщательно обмотав рукоятки асбестовой изоляционной лентой.

– Ну вот, – замазав стыки только что вставленного стекла замазкой, Раничев потер руки. – Теперь осталось найти «лилипута» и придумать, что сделать с охранником. Хотя, насчет охранника…

Спустившись на первый этаж, Иван громко постучал в крайнюю дверь:

– Глафира Петровна. Снотворным у вас разжиться нельзя? А то не уснуть никак после стекла да беготни этой.

– Нервный вы человек, Иван Петрович. Спокойнее ко всему относиться надо.

– Рад бы, да не могу. А можно сразу пачку, что б вас больше не беспокоить?

– Да берите, жалко, что ли? Только запомните – не более двух таблеток, не то утром не добудиться вас будет.

– Вот спасибо, любезная Глафира Петровна.

– Да было б за что!

«Лилипутом» Иван занялся буквально на следующий же день, сразу после репетиции задержав Игоря.

– А ну, парень, помоги-ка мне контрабас на шкаф пристроить, а то еще растопчут танцоры, с них станется.

Мальчик беспрекословно забрался на табурет, и Раничев с удовлетворением оглядел его хрупкую фигуру. Должен пролезть, должен…

– Ну, спасибо тебе, Игорек.

– Не за что, Иван Петрович! Так я пойду?

– Погоди… Давай-ка, для начала признайся – Вилена боишься?

Парень замялся и покраснел.

– Он про твоих родителей что-то проведал? – припомнив подслушанную беседу, не отставал Иван.

Игорь низко опустил голову.

– Кто они, ссыльные? Не слышу!

– Спецпоселенцы… – еле слышно пролепетал мальчик. – Я и не хотел сюда ехать, но… – он вдруг заплакал навзрыд, сотрясаясь всем телом.

– Ну-ну, не реви, – неумело утешал Раничев, чувствуя себя при этом последней скотиной. А что поделаешь? Не с уголовниками же якшаться? Хоть постараться не подставить парня… Ну, это потом… – Вот что, хватит реветь. – Иван взял мальчишку за плечи. – Вытри слезы, вот… И не хнычь больше. Слушай меня, внимательно слушай… От Вилена я тебя постараюсь избавить. Он ведь не пристает больше?

– Нет.

– Вот видишь! И дальше не будет, и родителям твоим ничего не сделает, так что живи спокойно.

– У меня… у меня нет родителей, – прошептал Игорь. – Только бабушка с дедом, а родители… – он снова заплакал.

– Так ты будешь меня наконец слушать?

– Угу.

– «Угу»! – передразнил Раничев. – В выходные поможешь мне в одном деле. Ты сам-то угрюмовский?

– Нет, из Пронска.

– Плохо. Значит, Угрюмов плохо знаешь. Хотя, может, это и к лучшему… Ну, не вешай нос, Игорюха! – Иван со смехом подмигнул парню, и тот несмело улыбнулся.