Дернул дьякон вожжи, и понеслись лошади дальше. Успокаивая совесть, видимо, о чем-то она заговорила, он сказал себе: «Кто знает, что это за человек. Мало ли сейчас народу по дорогам шатается».

Вернувшись в церковь, дьякон сказал настоятелю:

– Не приехал епископ.

– Ну, что ж, – заметил священник, – видимо, что-то случилось, раз не смог приехать.

Солнце склонилось к закату, ласково улыбнулось идущему по дороге человеку и спряталось за горизонтом. Наступали сумерки. Вскоре за горою показалось большое село. Когда старичок подходил к краю села, стали зажигаться огни в домах. Неподалеку был колодец с большой длинной жердью, при помощи которой черпали воду. Устройство это, с качающейся длинной жердью, с ведром на веревке на одном конце и грузом на другом, люди назвали Журавлем. Оно и впрямь было похоже на птицу.

– Заночую я у этого колодца, а завтра, что Господь даст, – так решил странник.

Ночь выдалась теплой и старичок мирно почивал у колодца. Разбудили его утром женщины-селянки, что пришли за водой. Стал расспрашивать странник у них, где здесь живут верующие.

– Да здесь, почитай, все верующие, – был ему ответ.

И тогда, перекинув сумку через плечо, старик пошел по селу – просить милостыню, от одного дома к другому. Кто картошечку даст, кто сухую корочку хлеба, в общем, кто что. Но как-то особо он складывал милостыню от каждого и старался подписать на ней имя давшего. Так был положен первый день труда на ниве Божией. Вечер нищий провел в одном из дальних уголков храма. Началась служба, за службой последовала проповедь. Священник возблагодарил Господа за все те благодеяния, которые Он оказал его пастве в минувший день. Возблагодарил Господа и нищий.

Растроганными покидали службу прихожане. А проходя мимо старичка-нищего, говорили:

– Оставайся с Господом.

Последним уходил иерей. Он тоже пожелал страннику оставаться с Господом. Сторож стал гасить свет, готовя храм к закрытию. Ничего не оставалось нищему, как идти и ночевать снова у колодца-журавля. Так продолжалось два дня.

На третий день, когда собрались все христиане в храме, вдруг перед самым началом службы старичок-нищий вышел из угла и, пройдя к престолу, раскрыл котомку и начал выкладывать заплесневелые корки хлеба, кусочки картошки и прочую не слишком привлекательную снедь. Дьякон, тот самый, что ездил на вокзал, увидел это, двинулся к старичку, чтобы призвать его к порядку… Но нищий твердым властным голосом сказал:

– Отойдите, молодой человек, сегодня я буду вести службу.

Услышав это, иерей был изумлен и попытался, наконец, вглядеться в лицо странника. Чем дольше он вглядывался, тем более знакомым оно ему казалось и тем тревожнее у него становилось на душе. В этот момент он услышал слова, как гром его поразившие:

– Ну вот, братья и сестры, я тот епископ, которого вы ожидали.

В храме сделалась жуткая тишина. А епископ продолжал:

– Сейчас я буду вести проповедь на тему «Раздели хлеб твой с голодным и от единокровного не укрывайся…».

Владыка поднял сухой заплесневелый кусочек хлеба и, назвав имя подателя, человека очень зажиточного, обратился к нему с вопросом:

– Ну, как ты думаешь, может ли человек прожить твоим подаянием, что ты дал просящему? Посмотрите, братья и сестры.

Краска стыда залила лицо вопрошаемого. Ему вдруг отчетливо вспомнились слова Христовы: «Что ты сделал ближнему, то сделал Мне…» А следом откуда-то сверху зазвучало: «Отойдите… Отойдите… От Меня…»

Но вот, словно очнувшись от какого-то болезненного сна, прихожанин огляделся и вдруг горько заплакал. А епископ уже держал в руке кусочек картошки, и слово обличения звучало для другого человека…