Владимир Николаевич огляделся в поисках росчерков малинового огонька в радиусе нескольких десятков метров. Однако охотников до табакокурения в этот час не наблюдалось. Зато на молу обнаружился незнакомец, облачённый в брюки и куртку с капюшоном. Судя по жестам, он кормил рыб. Или каких-то иных обитателей морской пучины. Извлекая из коробочки припасённый корм, молодой человек бросал его прямо в шумевший под ногами прибой. Место не самое удачное.Морские ежи, крабы, рыбки и неведомые твари,выскакивавшие из воды и обречённо шлепавшиеся обратно, под покровом темноты имели обыкновение устраивать сходки в заливчике, более похожем на лужу. Следовало бы указать на это любителю подводной фауны. А заодно спросить огоньку.

Тем временем опустошённая коробочка с кормом проследовала в карман. Молодой человек застыл на краю парапета. Садовой вгляделся в смазанное тенями лицо – внешние уголки век приспущены, что делает разрез глаз оригинальным и одновременно девчачьим.

Вспыхнувшая на тёмном небосклоне звёздочка начала движение в их сторону. Взгляды мужчины и юноши обратились к ней с немым вопросом. Она не заставила себя ждать, обернувшись идущим на посадку «боингом». Садовой воспользовался моментом и приблизился к молодому человеку с предупреждающим покашливанием. Слишком тонкая для объёмного ворота шея тут же повернулась в его сторону.

– Добрый вечер! Хотите, покажу место, где лучше всего кормить рыб?

Юноша окатил вопросительно-недоумевающим взглядом. Тем не менее последовал за провожатым к заливчику за молом.

– У вас остался корм?

Смысл вопроса, видимо, не сразу дошёл до незнакомца. Тогда Садовой повёл глазами в сторону кармана куртки. Последовало судорожное движение ладонью. И лёгкий шлепок. Как будто владелец проверял: всё ли на месте.

– Корм? Но это не… -Последовало судорожное движение ладонью. Затем лёгкий шлепок, будто владелец проверял- всё ли на месте.-Это пепел.

– Пепел?

– Ну… да!

– А простите Бога ради, откуда… пепел?

– Мамин.

– Чей?

– Моя крёстная мать считала Красное море лучшим местом на земле и завещала развеять свой прах здесь.

– Крёстная была последовательницей индуизма?-Садовой силился преодолеть оторопь.

– Вовсе нет!– юноша с силой выдохнул воздух, чтобы убрать со лба непослушную чёлку. Жест пробудил во Владимире Николаевиче смутное подозрение.

– А почему… кремация?

– После завершения пикника следует убрать за собой. И самый лучший способ – костёр.

Воцарилось молчание. К счастью, паренёк оказался не из тех, кто позволяет неловким паузам затягиваться: -Полагаю, вы встречались…

– Я знаком лишь с одной супружеской парой.

Полагаю, про тётушку Лу слышали все, кто находился здесь в конце октября.

– И кто же она?

– Женщина, утонувшая в бассейне.

Снова воцарилось молчание, отчего шум волн стал явственнее и тревожнее. Впрочем, не худший фон для такого рода откровений.

– Да, я слышал об этой трагедии. Вы назвали её тётей…Лу?

– Она сама велела себя так величать!

– А вы знали, что здесь её прозвали мадам «Розовая шляпка»?

Юноша издал смешок.

– Вполне в её духе… Она обожала шляпки.

– Примите мои соболезнования.

– Благодарю.-Юноша посмотрел на него открыто, с детской непосредственностью.

– Меня зовут Владимир Николаевич.

– Знаю. Тётушка Лу писала о вас.

– В письмах?

– В романе!-Молодой человек повернулся в сторону россыпи огней.– Простите. Мне пора.

Пока Садовой переваривал услышанное, последовал кивок –и расплывающееся пятно куртки стало удаляться.

« Он похож на неоперившегося птенца».

Дойдя до песчаной кромки, граничавшей с асфальтом, паренёк обернулся и крикнул:

– А зовут меня Мила.